Затерянные в Афганистане: истории солдат советской армии, оставшихся в плену на всю жизнь. Советские солдаты — мученики Афганистана (4 фото) Неизвестные факты издевательств советских солдат в афганистане
МОСКВА, 15 мая — РИА Новости, Анастасия Гнединская. Тридцать лет назад, 15 мая 1988-го, начался вывод советских войск из Афганистана. Спустя ровно девять месяцев последний советский военный, генерал-лейтенант Борис Громов, пересек по мосту Дружбы границу двух стран. Но на территории Афганистана остались наши солдаты — те, кто попал в плен, смог там выжить, принял ислам и создал семью. Таких называют невозвращенцами. Теперь они, когда-то Сережи и Саши, носят труднопроизносимые афганские имена, длинные бороды и просторные шаровары. Одни спустя десятилетия все же решили вернуться в Россию, другие так и живут в стране, пленниками которой стали.
"Красил волосы, чтобы сойти за афганца…"
Николай Быстров работает грузчиком на складе в Усть-Лабинске Краснодарского края. О том, что двадцать лет назад у него были другое имя — Исламуддин — и другая жизнь, из его коллег знают единицы. "Я забыть эту афганскую историю хочу, — Николай берет долгую паузу, в динамике телефона слышно, как он затягивается сигаретой. — Но мне не дают…"
Его призвали в армию в 1984 году, отправили охранять аэропорт Баграм. Спустя полгода он оказался в плену у душманов. Говорит, что это произошло по глупости. "Меня и еще двух пацанов, украинцев, "старики" послали за чаем и сигаретами в местный магазин. По дороге мы попали в засаду. Мне ногу прострелили — убежать я никуда не мог. Двух тех украинцев забрала другая группировка. А меня взяли бойцы из отряда Ахмада Шаха Масуда".
Быстрова посадили в сарай, в котором он провел шесть месяцев. Николай уверяет, что за это время он дважды пытался бежать. Но с дырявой ногой далеко не уйдешь: "Меня ловили, когда я и на сотню метров от базы не успевал уйти, возвращали обратно".
Почему его не застрелили, Николай до сих пор не понимает. Скорее всего, боевики планировали обменять его на кого-то из пленных афганцев. Через шесть месяцев его стали выпускать из сарая без конвоя. Еще через некоторое время предложили вернуться к своим или через Пакистан уйти на Запад. "Но я сказал, что хочу остаться с Масудом. Почему? Трудно объяснить. Тот, кто не был в такой ситуации, все равно не поймет. К своим возвращаться я боялся, не хотел, чтобы меня посчитали предателем, боялся трибунала. Я ведь к тому времени у афганцев уже год прожил, принял ислам", — вспоминает он.
Николай остался у душманов и еще через некоторое время стал одним из личных охранников Ахмада Шаха Масуда — полевого командира, который первым пошел на перемирие с советскими войсками.
Как Быстрова, иноземца, подпустили столь близко к самому известному командиру, остается только догадываться. Сам он об этом рассказывает крайне уклончиво. Говорит, что "панджшерскому льву" (так называли Масуда) приглянулись его ловкость и умение подмечать мелочи, которые в горах могут стоить человеку жизни. "Помню, как он впервые дал мне в руки автомат с полным боекомплектом. Мы тогда поднимались по перевалу. Я наверх раньше всех забрался, стоял и думал: "А я ведь сейчас могу застрелить Масуда". Но это было бы неправильно, ведь когда-то он сохранил мне жизнь", — признается бывший пленник.
От тех постоянных переходов по горам у Николая сохранилась любовь к зеленому чаю — во время привалов Масуд обязательно выпивал несколько чашек, причем без сахара. "Я все удивлялся, почему они пьют несладкий чай. Масуд отвечал, что сахар после долгих переходов бьет по коленкам. Но я все равно украдкой добавлял его в чашку. Ну не мог я эту горечь пить", — рассказывает Быстров.
Не забыл Исламуддин и русскую еду — лежа ночью в афганских горах, он вспоминал вкус селедки и черного хлеба с салом. "Когда война закончилась, ко мне в Мазари-Шариф приезжала сестра. Она привезла всяких солений, в том числе и сала. Так я его прятал от афганцев, чтобы никто не видел, что я харамное ем", — делится он.
Язык дари Николай выучил за шесть месяцев, хотя в школе, признается, был двоечником. Через несколько лет жизни в Афганистане его уже было почти не отличить от местных. Говорил он без акцента, солнце высушило кожу. Чтобы еще больше слиться с афганским населением, он красил волосы в черный цвет: "То, что я, иностранец, был так близко к Масуду, многим местным не нравилось. Они даже однажды попытались его отравить, но я предотвратил покушение".
"Мать меня не дождалась, умерла…"
Женил Николая тоже Масуд. Как-то, говорит бывший пленник, полевой командир спросил его, хочет ли он дальше ходить с ним по горам или мечтает завести семью. Исламуддин честно признался, что хочет жениться. "Тогда он выдал за меня свою дальнюю родственницу, афганку, воевавшую на стороне правительства, — вспоминает Николай. — Жена у меня прекрасная. Когда в первый раз ее увидел, даже не поверил, что скоро она моей будет. В кишлаках я женщин с непокрытой головой не видел, а у нее волосы были длинные, сама при погонах. Она ведь тогда занимала должность офицера госбезопасности".
Почти сразу после свадьбы Одыля забеременела. Но ребенку не суждено было появиться на свет. На шестом месяце жена Николая попала под бомбежку, у нее случился выкидыш. "Заболела она после этого сильно, а в Афганистане медицины нормальной не было. Тогда я впервые задумался о переезде в Россию", — откровенничает Быстров.
Шел 1995 год, когда Николай-Исламуддин вернулся в родной Краснодарский край. Его мать до этого дня не дожила, хотя из родных она единственная верила — ее Коля не умер на чужбине. "Она даже к какой-то гадалке отнесла мою фотографию. Та подтвердила: сын не убит. С тех пор все на мать смотрели как на сумасшедшую, а она все ждала письма от меня. Первое я смог отправить ей только через год", — рассказывает он.
В Россию Одыля приехала беременной. Вскоре у них родилась дочь, которую назвали Катей. "Это жена захотела так девочку назвать в память о моей покойной матери. Из-за этого от нее все подруги-афганки отвернулись. Они не могли понять, почему она девочке русское имя дала. Жена отвечала: "Я живу на этой земле и должна соблюдать местные традиции", — гордится Быстров.
Помимо дочери Николай и Одыля воспитывают двух сыновей. Старшего зовут Акбар, младшего — Ахмад. "Мальчиков жена назвала в честь своих братьев-коммунистов, которые погибли от рук душманов", — уточняет собеседник.
В этом году старшего сына Быстровых должны призвать в армию. Николай очень надеется, что служить парень будет в спецназе: "Он у меня крепкий, здоровый образ жизни ведет".
За эти годы на родине Одыля была всего раз — не так давно она ездила хоронить мать. Когда вернулась, сказала, что больше туда ни ногой. А вот сам Быстров в Афганистан ездил довольно часто. По заданию Комитета по делам воинов-интернационалистов он занимался поисками останков пропавших без вести советских солдат. Удалось ему вывезти домой нескольких бывших пленных. Но своими в стране, которая когда-то отправила их на войну, они так и не стали.
Воевал ли Быстров против советских солдат? Этот вопрос повисает в воздухе. Николай опять закуривает. "Нет, я ни разу не был в бою. Я все время находился при Масуде, а он сам в бой не ходил. Знаю, меня не многие поймут. Но те, кто судит, они были в плену? Они бы смогли после двух неудачных попыток бегства совершить третью? Я хочу забыть Афганистан. Хочу, но мне не дают…" — снова повторяет бывший пленник.
"Через двадцать дней с меня сняли кандалы"
Помимо Быстрова сегодня известно еще о шести советских солдатах, которые попали в плен и смогли ассимилироваться в Афганистане. Двое из них потом вернулись в Россию, для четверых Афганистан стал второй родиной.
В 2013 году всех невозвращенцев объехал фотожурналист Алексей Николаев. Из командировки в Афганистан он привез сотни снимков, которые должны лечь в основу книги "Навсегда в плену".
Фотограф признается: из всех четырех оставшихся жить в Афганистане советских солдат больше всего его тронула история Сергея Красноперова. "Мне показалось, что он не лукавит, рассказывая о прошлом. И в отличие от двух других пленников не пытался на нашем интервью заработать", — объясняет Николаев.
Красноперов живет в небольшом кишлаке в полусотне километров от города Чагчаран. Родом он из Кургана. Уверяет, что ушел из части, спасаясь от издевательств командиров. Вроде как рассчитывал дня через два — после того как его обидчиков посадят на гауптвахту — вернуться. Но по пути его взяли в плен душманы. К слову, есть и другая версия бегства Красноперова. В СМИ проходила информация, что он якобы убежал к боевикам после того, как был пойман на торговле армейским имуществом.
Из интервью Сергея Красноперова для книги "Навсегда в плену":
"Дней на двадцать меня заперли в каком-то маленьком помещении, но это была не тюрьма. На ночь на меня надевали кандалы, днем их снимали. Того, что я сбегу, душманы не боялись. В горах все равно не поймешь, куда нужно идти. Потом приехал командир боевиков, сказал, что раз я сам к ним пришел, то могу сам и уйти. С меня сняли кандалы. Хотя в часть я бы все равно вряд ли вернулся — думаю, меня сразу бы пристрелили. Скорее всего, их командир так меня испытывал…"
Через год плена Красноперову предложили жениться на местной девушке. И он не стал отказываться.
"После этого с меня окончательно сняли надзор. Но я по-прежнему не работал. Было очень сложно, приходилось выживать. Я перенес несколько смертельно опасных болезней, даже их названий не знаю…"
Фотожурналист Алексей Николаев рассказывает, что в 2013 году у Красноперова было шестеро детей. "Все светленькие, голубоглазые, очень необычно было увидеть их в афганском кишлаке, — вспоминает фотограф. — По местным меркам Нурмамад (такое имя Сергей носит в Афганистане) — зажиточный человек. Он вкалывал на двух работах: прорабом на небольшой россыпи по добыче щебня и электриком на местной гидроэлектростанции. Получал Красноперов, с его слов, 1200 долларов в месяц. Правда, странно, что при этом он жил в мазанке".
Красноперов, как и все попавшие в плен солдаты, заверяет, что не воевал против советских войск, а только помогал душманам чинить оружие. Впрочем, ряд косвенных признаков свидетельствует об обратном. "У местных он пользуется авторитетом, что, как мне кажется, может свидетельствовать о том, что в боевых действиях Сергей все же участвовал", — делится соображениями фотокорреспондент.
Красноперов хоть и говорит хорошо по-русски, но возвращаться в Россию не хочет. "Как он мне объяснил, родных у него в Кургане не осталось, все умерли. Да и в Чагчаране он уважаемый человек, у него есть работа. А что его ждет в России, непонятно", — передает слова бывшего пленника Николаев.
Хотя Афганистан — точно не то место, где можно вести беззаботную жизнь. Алексей Николаев говорит, что за месяц командировки он трижды попадал в очень щекотливые ситуации. В одном из случаев спас его как раз Красноперов. "По своей глупости мы решили записать с ним интервью не в городе, где относительно безопасно, а у него в деревне. Приехали туда без предупреждения. На следующее утро Сергей нам позвонил и сказал, чтобы мы больше из города не выезжали. Мол, ходят слухи, что нас могут похитить", — описывает фотограф.
Из интервью Александра Левенца для книги "Навсегда в плену":
"Мы собирались идти в аэропорт, но почти сразу попали к душманам. К утру нас привели к какому-то большому командиру, я при нем так и остался. Сразу же принял ислам, получил имя Ахмад, потому что раньше был Сашей. В тюрьму меня не сажали: под арестом я был всего одну ночь. Сначала сильно пил, потом стал у боевиков водителем. С нашими я не воевал, да никто этого и не требовал от меня. <…> После ухода талибов я смог позвонить домой на Украину. Трубку взял мой двоюродный брат, сказал, что мой родной брат и мама умерли. Больше я туда не звонил".
Из интервью Геннадия Цевмы для книги "Навсегда в плену":
"Когда опять пришли талибы, я исполнял все их указы — носил чалму, отпустил бороду длинную. Когда талибы ушли, мы стали свободными — появились свет, телевизор, электричество. Кроме круглосуточного намаза, ничего хорошего от них не было. Только намаз прочитал, вышел из мечети, тебя обратно отправляют молиться. <…> В прошлом году я съездил на Украину, отец и мать уже умерли, сходил к ним на кладбище, повидался с другими родственниками. Остаться, конечно, даже не думал — у меня ведь тут семья. Да и не нужен я больше никому на родине".
На самом деле, говоря это, Цевма, скорее всего, лукавит. Из Афганистана его пытался вывезти Николай Быстров, первый герой нашего материала. "Мне позвонили из украинского правительства, попросили выдернуть из Афганистана их земляка. Я поехал. Вроде бы Гена сказал, что хочет домой. Ему сделали паспорт, дали где-то две тысячи долларов на то, чтобы он уладил все формальности, заселили в гостиницу в Кабуле. Перед рейсом мы пришли забирать его из отеля, а он сбежал", — вспоминает историю "возвращения" Николай Быстров.
Из этого ряда выбивается история солдата Юрия Степанова. Осесть в России он смог только со второй попытки. В 1994 году Степанов попытался вернуться домой в башкирский поселок Приютово в первый раз. Но так и не смог здесь освоиться, отправился обратно в Афганистан. А в 2006-м снова приехал в Россию. Говорит, что уже навсегда. Сейчас он работает вахтовым методом на севере. Как раз на днях он уехал на вахту, поэтому связаться с ним нам не удалось.
>
> В списках значится.
>
> Последняя экспедиция из Афганистана вернулась только что. Вернулась, привезя останки еще трех русских парней, погибших во время выполнении интернационального долга в Афганистане. До сего момента эти парни числились пропавшими без вести. И таких остается еще 270 человек.
>
>
>
> > При слове экспедиция представляется серьезный спасательный отряд с мощной техникой. Или - поход молодых следопытов в стиле бойскаутов. Но ни то, ни другое в условиях нынешнего Афганистана, где талибы уже окружили Кабул, невозможно. Экспедиция - это два человека. Сотрудники организации с длинным названием Комитет по делам воинов-интернационалистов при совете глав государств - участников СНГ Александр Лаврентьев и Николай Быстров. Лаврентьев о себе рассказывает мало, что выдает явную причастность к службам внешней разведки. А Быстров+ Призванный из Краснодарского края в 82 году и отправленный служить в Афганистан, вскоре попавший в плен, проведший в нем 12 лет, ставший личным охранником полевого командира Ахмад-шаха Масуда, а затем и родственником министра афганского правительства, Николай Быстров главный проводник по Афганистану.
> >
>
> За полковника - "Волгу", за рядового - барана.
>
> > 20 лет назад на границе СССР и Афганистана, командарм Борис Громов заявил "За моей спиной не о сталось ни одного советского солдата" Прозвучало эффектно, и эта точка зрения выражала официальную позицию СССР. На тот момент в Афгане могли оставаться до 400 граждан СССР. Но международные организации, обратившиеся к Президенту СССР Михаилу Горбачеву с предложением о помощи в их освобождении, получили ответ: "Наше государство ни с кем в состоянии войны не находится, поэтому военнопленных у нас нет!"
> > Впрочем, о пропавших без вести не забывали. Даже наоборот, еще Юрием Андроповым, главой КГБ СССР и впоследствии Генеральным Секретарем ЦК КПСС при КГБ был создан ОО - особый отдел, который занимался их поисками и возвращением на родину. Но вокруг афганских пленников всегда бушевали удивительные политические страсти, они становились то героями, то предателями, то способом давления или поощрения.
> > Считается, что первые пленные - пропавшие без вести - у ограниченного контингента появились в 81 году. Тогда, в январе, из поднявшего восстание афганского полка не вернулись четверо военных советников. Что примечательно, в те времена пропажа даже бойца-срочника расценивалась как ЧП и начиналась реальная войсковая операция по его поиску. Да и во время боя наши войска не оставляли на афганских горах тела погибших - их выносили, или при отсуплении на позиции позже выбрасывался десант с одной задачей - вынести тела. Тем не менее, графа "пропавшие без вести" пополнялась.
> > В 1982 году СССР обратился за помощью в содействии по возвращению военнопленных в Афганистане к Международному красному кресту. В условиях "холодной войны", при позиции СССР что он афганскую войну не ведет, спасенные Красным крестом использовались как плевок в СССР. Условия их возвращения были более чем странные - вывезенных от душманов солдат два года держали в полной изоляции в Щвейцарии, в лагере " Цугеберг", где платили по 250 франков за работу в подсобном хозяйстве и активно пропагандировали западные ценности. Через "Цугеберг" прошло 11 человек, и только трое решили вернуться в СССР, остальные" выбрали свободу" . Понятно, что Советский Союз от помощи Красного Креста отказался.
> > ОО (Особый отдел) КГБ в 40-й армии, занимающийся вызвалением наших воинов из плена, за время войны вытащил около ста наших солдат. В том числе - выце-президента России, а тогда - замкомандующего ВВС 40-й армии Александра Руцкого. По официальной версии, самолет Руцкого сбили у границы с Пакистаном, на афганской территории. Якобы, на высоте 7 километров его подловили Ф-18 ВВС Пакистана и сбили "Сэдвиндером" . Руцкой катапультировался и по обрывкам карты обнаружил, что находится в 20 километрах от Афганистана, в Пакистане. Как говорит один из работнков ОО КГБ Геннадий Ветошкин, на самом деле звено Руцкого вылетело именно в Пакистан, бомбитььь лагерь подготовки душманов. Но Пакистан делал вид, что таких лагерей нет, а наши - что не перелетели границу. Руцкой в тот вылет мог не идти, он только что вернулся с боевого задания, получил назначение на замкомандующего, предчувуствия его плохие мучали, - говорит Ветошкин. Но полетел. Руцкой провел в плену неделю, его передали в советское послольство в Пакистане. Зачем уж он потом рассказывал, что его страшно пытали и на дыбу вешали - сотрудникам ОО не очень понятно. Героя Советского Союза Алексакндр Руцкой получил. А за его освобождение заплатили огромную по тем временам сумму, на эти деньги можно было купить автомобиль "Волгу"
>
> > А вот у простого бойца из Белоруссии Александра Яновского история более трагична..
> Саша Яновский, призванный из Белоруссии, в плен попал так же, как и многие другие - случайно. Пошел за водой и получил удар по голове. Первый сведения о Яновском бригада Ветошкина получила от партии Исламское общество афганистана, которую возглавлял Раббани. К делу подключилась афганская милиция, и начался торг. За Яновского духи запросили 60 мятежников+ Сторговались на том, что они нам - Сашу, мы им - Садар -агу, главаря местной банды, приговоренного к смертной казни и находящегося в центральной тюрьме Кабула Пули-Чархи. В торге помогла информация, что Сашу взял в плен родной брат Садар - аги, Шах - ага. Но первая попытка обмена, который должен был состояться на афгано-Пакистанской границе, провалилась. Группа Ветошкина прождала в условленном месте шесть часов, пока не появился связной с запиской, что сделка переносится на более поздний срок, а к Садар-аге духи требуют добавить еще одного знатного родственника.
> Ветошкин вспоминает, что когда Яновского передали. он долгое время ничего не понимал. Тряс головой и дико озирался. Позже он рассказал, что решил, будто духи ведут его испытать кровью - был такой обычай. Дать пленному оружие и если выстрелит в наших - становится своим. А Яновский, по словам Ветошкина, вел себя в плену геройски. Не сказал ничего.
> Впрочем, шел уже 87й год, наши готовились выходить из Афгана, и духи не убивали пленных сразу, самыми изощренными методами. От забивания камнями до использования в игре "бузакш" . Это нечто типа поло, где всадники отнимают друг у друга тело овцы. В лагерях вместо овцы использовали пленников, разрывая тело на части и скармливая собакам. Единственный шанс остаться в живых - принять ислам. Уверенные, что на Родине их ждет в лучшем случае тюрьма, они не возвращались.
> В конце 89 года Верховный Совет СССР принял Постановление "Об амнистии совершивших преступление бывших военнослужащих контингента советских войск в Афганистане" То есть всех освобождали от всякой ответственности перед законом. И наконец-то появились первые "возвращенцы". Вначале их буквально "вырывали" из-под автоматов душманов, которые следили, чтоб пленники отказались вернуться. А потом+ Потом пленных стали возвращать по несколько раз.
>
> Жертвы горячей дружбы.
>
> Большая политика потребовала немедленных результатов. Как вспоминает полковник внешней разведки в отставке Леонид Бирюков, дело доходило до "воровства" пленных организациями - освободителями. Бирюков, выйдя в отставку, занимался поисками пленных уже как зам. председателя Комитета воинов-интернационалистов. Вытащив двух человек, в Кабуле он с ними ждал рейса в Москву. Этих двух выкрала пакистанская разведка и премьер -министр Пакистана Беназир Бхутто передала их Российской федерации. С большой помпой, под телекамеры и пышные речи, Бхутто даже выдала каждому пленнику по три тысячи долларов. Тут, впрочем, случился конфуз - вернувшись на Родину образца 90-х, эти люди не смогли прижиться и вскоре снова вернулись в Афган. Причем, нелегально, тайно перейдя границу. Второй раз их уже вывозил Комитет, устраивая судьбу в России.
> Александр Руцкой тоже прокололся с пленником. Прилетев в Афган, он очень хотел вернуться с освобожденным. Ну и дали ему пакистанцы человека. А в самолете советники Руцкого обнаружили, что он не говорит ни на одном из языков народов бывшего СССР. Оказался бывшим военнослужащим афганской армии. Ну и вообще, вокруг пленников кружили - делали имя десятки организаций, политических и гуманитарных деятелей, комиссий и комитетов. При всей их суете, надо признать, что им удалось вывезти из афгана не только желающих, но и колеблющихся. Но тут и результаты стали все меньше, и в политике прошел период безоглядной дружбы. И с 2000 года лишь комитет по делам воинов-интернационалистов продолжает поиски. Уже не столько пленных, сколько останков погибших и установлению их личностей. Так, с помощью разных источников информации, удалось установить имена почти всех погибшиз во время восстания в лагере Бада бери. Это был крупнейший лагерь, где базировался учебный полк "Халеда-ибн- Валида" по подготовке душманов. Тут же держали и 12 советских солдат, которых использовли на тяжелых работах и жестоко избивали.
> 26 марта 85 года сняв часовых, советские пленники вместе с пленными солдатами афганской (дружественной) армии, завладели арсеналом. Дальнейшему успеху операции по нынешним данным помешал предатель, известный как Мухаммад Ислам. Лагерь сровняли с землей - Пакистану вовсе не с руки было признавать наличие лагеря душманов на своей территории. Вместе с нашими пленными погибли 120 моджахедов, 6 иностранных советников, 13 представителей пакистанских властей. Из предателей и дезертиров эти парни превратились в героев.
> Впрочем, с точки зрения закона, в соответствии с амнистией Верховного Совета, предателей на Афганской войне нет. Даже до амнистии власти относились лояльно к тем, кто ушел в горы. Их родители и родные не знали о содержании секретных розыскных дел и получали пенсии наравне с другими.
> Шок для родителей - узнать, что сын жив, но не хочет возвращаться. И не из какой-нибудь западной страны, а именно из Афганистана. На сегодня точно известно о четырех таких людях. И, понимая, что родители могут не поверить, их возили на встречу с детьми. Бывший руководитель поискового отдела Комитета по делам воинов-интернационалистов Леонид Бирюков организовывал такие поездки в разных странах. В арабских Эмиратах мать неделю прожила с сыном. Он не вернулся. Кровь ли на нем, или там жизнь удалась - Комитет не вникает. Нашли - организовали встречу, решил ехать -вывозим, нет - даже после уговоров -его право.
>
> Личный охранник Ахмад-шаха.
>
> Николай Быстров - главный проводник поисковых экспедиций по Афгану. Его русская речь странна, смесь южного кубанского говора с явно арабским акцентом. На вопрос, когда женился, отвечает "в 1371+. И, после паузы,- это в 94 по нашему. Как жену зовут? Смущенно смеется. Говорит, кто б в Афгане спросил, сразу б по морде дал, нельзя имя жены называть. У нас ее Олей зовут+" В общем, как говорят в Комитете, Быстров застрял между той и этой жизнью.
> Быстров попал в плен в 82, через полгода службы. Их трех, молодых бойцов, "деды" отправили в кишлак за наркотой. Там скоротечный бой, два ранения пулевое и осколочное, плен. Через много лет, говорит Быстров, он разговаривал с тем полевым командиром, который его пленил. Духи сидели в засаде по наводке информаторов из афганской армии, которые сообщили, что в селу будут входить "шурави". А тогда его связали и пару недель по ночам возили из кишлака в кишлак, жестоко били, потом где-то в горах дали хотя бы умыться. Вышел, говорит Коля, стоит народ. Ну я подошел к самому чистому, руку протянул поздороваться. Он засмеялся, руку пожал. Но охрана набросилась все равно. Так Коля познакомился с пандшерским львом, полевым командиром Ахмад-шахом Масудом.
> В горном лагере было еще 5 русских. В один из дней Масуд объявил, что каждый может выбрать свою судьбу - любую страну на жительство, от США до Индии и Пакистана, либо оставаться с ним. Все решили идти на Запад. Быстров остался с Масудом.
> Потом началось наше наступление, Масуд стал уходить из горного кишлака. Он, четверо охранников и Быстров. Масуд дал Быстрову автомат, Калашников китайского производства. "Шли по снегу, я первым поднялся на перевал. Вижу, наши ракеты, звук боя. Внизу - Масуд с нукерами. Думал, проверяют. Проверил автомат - боек не спилен. Рожок с патронами, полный. Была мысль срезать всех очередью+ Но+ Не срезал"
> Бытров провел в Афгане 12 лет. Против своих не воевал, но Масуда защищал честно в условиях афганской междуусобицы. И Ахмад-шах его ценил, эпизодически меняя всю личную охрану, Быстрова всегда держал при себе. И когда стал членом Правительства Афганистана, уже после ухода Советских войск. Но когда талибы начали подходить к Кабулу, снова поставил перд выбором - "или умри в битве с талибами, или женись" . Жена у Быстрова - хоть и дальняя, но родственница Ахмад -шаха. В афганистане у них родились двое детей, но не выжили. И опять же Масуд, по словам Быстрова, заставил его вместе с женой ехать в Россию.
> Быстров приехал+ Работы нет, жить негде.. Хотел снова в Афган. Жена -афганка отказалась. Их дети, родившиеся в России, выжили. Старшей сейчас 14, младшему 6. Среднему, 12, он круглый отличник в школе. Жена работает уборщицей, а Быстров - ищет живых и останки погибших.
> -Трудно это, люди боятся, что талибы снова к власти придут. Даже через трех посредников выходишь на связь с тем, кто помнит, где закопали тело русского, но вести туда не рискуют. И все же останки еще троих привезли. Я знаю, где еще несколько похоронены, знаю, как найти+.
>
>
> Война продолжается.
>
>
> -Мы почти наверняка знаем, чьи останки привезли, но я б не хотел говорить имена до проведения ДНК - экспертизы, - говорит нынешний руководитель группы поиска, сменивший Леонда Бирюкава, Александр Лаврентьев. На неделе сам поеду в Липецкую область, брать пробы ДНК у предполагаемых родственников. О, тут такие сложности, лаборатория несовершенна, могут выдать результат только по мужской линии+ Но хоть такая+
>
> Работа по освобождению афганских пленников и поиски останков колебалась вместе с перепитиями большой политики. ОТ комитете при Президентах России и США, с соответствующими полномочиями и деньгами - до самофинансирования. Мол, ищите на спонсорские деньги. Но и найденные останки было невозможно идентифицировать. Министерство обороны РФ упорно отвечало, что деньги на ДНК -экспертизу предусмотрены только для погибших на Северном Кавказе. И хранились останки едва ли не в кучу сваленные, пока Министр МВД Татарстана не предложил свою лаборатории. Хоть и не бесплатно, но за разумную цену. И именно в этом году, в Астане, Совет глав правительств Содружества Независимых государств решил продолжить поиск без вести пропавших, мест их захоронений, идентификацию и перезахоронении их на Родине. Подписали все главы государств СНГ, но реальные деньги пошли только под подпись Российского премьера Владимира Путина. Остальные согласны искать, но денег пока нет. Впрочем, из 270 пропавших без вести больше всего россиян -136.
>
>
> Русский Генералиссимус Александр Суворов сказал, что война не заканчивается, пока не похоронен последний погибший на ней солдат. Добавить к этому нечего, только все время напоминать
Занят подготовкой к всевозможным юбилейным мероприятиям: ровно 25 лет назад, 15 февраля 1989 года, завершился вывод советского военного контингента из Афганистана. На стенах развешаны карты Кабула и Афганистана, фуражка афганского полицейского, бейдж с логотипом НАТО в каком-то массивном чехле и множество других артефактов. Сам он участия в том конфликте не принимал, его с «афганом» связывают поколение друзей-офицеров и работа — возвращать пропавших без вести на той войне солдат уже не существующей Советской армии. Комитет по делам воинов-интернационалистов, созданный в 1992 году при совете глав правительств стран СНГ под руководством Руслана Аушева, фактически единственная организация, которая занимается таким поиском. По официальной статистике, за время боевых действий на территории Афганистана попали в плен и пропали без вести 417 военнослужащих, 130 из них были освобождены в период до вывода советских войск. Судьба большинства остальных до сих пор неизвестна. В долгих и кропотливых поисках каждого отдельного военнопленного Лаврентьев чаще находит могилы с их останками, реже кого-то обнаруживает живым где-то вдали от родины. За 20 лет 30 бывших пленных были найдены живыми, 22 вернулись домой, 8 — остались там же, где их обнаружили.
— Уже 25 лет прошло с момента окончательного вывода советских военных с территории Афганистана. Вы и сейчас продолжаете находить живых из числа пропавших солдат?
— В позапрошлом году нашли одного человека в Голландии. Это сержант Абдулин, башкир из Челябинской области. Он попал в плен и долгое время провел в Пакистане в тюрьме. Туда довольно много переправляли пленных. Люди годами в ямах сидели уже после вывода советских войск. Ведь граница Афганистана и Пакистана — вещь достаточно условная. Когда-то Индия владела этими территориями, потом провели искусственную линию — так называемую линию Дюрана. На самом деле это зона племен пуштунов, которые никогда не признавали проведенной границы. «Это наша земля. Почему кто-то ее делит?» — говорили они. Во время войны наши не могли нарушать границу Пакистана, а они переходили ее свободно. В Пакистане были в том числе и лагеря для пленных советских солдат. Часть из них — около двадцати человек — были вывезены на Запад. В этом участвовали как частные лица, так и различные международные организации, например «Врачи без границ» или американская журналистка советского происхождения Людмила Торн.
Выкупали, договаривались и вывозили. В числе переправленных в Европу оказался и Абдулин. Это произошло уже в 90-е годы. Но здесь уже после освобождения о нем никто ничего не знал. Найти его было очень сложно. Процесс занял долгое время. Я действовал через Комитет . Пытались сделать это и по другим каналам — через , другие наши органы.
В Голландии действует что-то вроде программы защиты свидетелей — Абдулин уже давно живет под другим именем, и разгласить его данные без его личного согласия никто не имеет права.
На Западе с этим очень жестко. Мы даже, когда узнали город, где он живет, — не буду его называть — обращались к ним в мэрию через города-побратимы. Нам ответили, что только после письменного согласия Абдулина на предоставление информации конкретному лицу мне дадут эти сведения. Я полетел к его брату в Челябинскую область, подключил наши контакты в штаб-квартире Красного Креста в Женеве — писали вместе с ними запрос. В итоге все-таки подтвердили: да, это он, пропавший без вести сержант Абдулин.
Мы в комитете сами тоже вытаскивали людей из Пакистана, прямо из тюрем. Был короткий период, когда нам в Пакистане помогала покойная Беназир Бхутто, тогдашний президент, которую потом убили, в Афганистане — один из известных лидеров Бурхануддин Раббани, которого потом тоже убили. Был период такого просветления, связанный с ними: людей просто выводили к представителям комитета и говорили: «Это вот ваши. Теперь сами с ними разбирайтесь».
Положение у пленных было разным. Кто-то так и умер в ужасных условиях, кому-то, как, например, Николаю Быстрову, посчастливилось попасть к великому лидеру Ахмад Шаху Масуду. Это был настоящий воин, который не то что сам не расстреливал пленных, а наказывал своих командиров за жестокое обращение с ними.
Уникальный, конечно, был человек. остался у него в отряде личным телохранителем, двенадцать лет там прожил.
— Да, это известная история, ставшая уже сюжетом для российских телесериалов. Расскажите другую — о Бахретдине Хакимове, одном из последних обнаруженных вами военнопленных, который нашел второй дом в Афганистане.
— Там непростая история. Не на все вопросы нашлись ответы. Юридически доказать, что найденный человек — Хакимов, мы не можем. Я с ним встречался три раза. Он излагает каждый раз разные версии своей истории, иногда откровенно бредовые. Да, он рассказывает часть биографии Хакимова, а потом у него включается какая-то «другая программа», и он начинает нести откровенный бред.
— Вы лично давно последний раз были в Афганистане?
— В прошлом году летал туда пять раз, последний раз в ноябре. За последние годы, с приходом международной коалиции, обстановка там сильно осложнилась. Сейчас в Афганистане, по-моему, нигде, кроме Кабула, не встретишь иностранца. Их просто отстреливают. Уже под Кабулом идут регулярные бои. В прошлом году, осенью когда ездил, километрах в восьмидесяти от Кабула три дня шел бой. оседлали дорогу и долбали все подходящие правительственные войска три дня, потом ушли. Юг страны уже оторван.
В Герате мы уже не можем решать задачи спокойно, даже несмотря на то, что у нас там есть мощные покровители — люди авторитетные в чисто российском понимании этого слова.
Александр Лаврентьев фото из личного архива
Надо понимать, что государства там нет. Центральной власти в стране нет. В каждом регионе — свой лидер. В одном месте это может быть сильный губернатор, как в провинции Балх на границе с Узбекистаном, — такой суровый тафгай Атта Нур, — в другом ситуацию контролируют откровенные бандиты, наркомафия.
— Как вообще сейчас можно попасть в Афганистан, насколько это рискованное путешествие?
— Только самолетом. Другого транспорта за пределы страны нет. Раз в неделю летает рейс Москва — Кабул афганской государственной авиакомпании, но сейчас я летаю через Дубай. Несколько раз добирался через Таджикистан — из Душанбе можно нанять машину до границы с провинцией Кундуз. Сейчас там уже небезопасно.
Еще два года назад я там спокойно мог ходить по городу, переодевшись, конечно, в местную одежду. Смесь народов там такая, что внимание на меня не обращали. Сейчас уже не так.
Осенью был там у наших помощников. Прилетел на самолете — дорога из Кабула через перевал Саланг просто никакая. Слово «отвратительная» не подходит — ямы с мой рост, триста километров надо ехать шестнадцать часов. Зато раз в неделю из Кабула летает старенький Ан-24 — ему, наверное, лет сто. Билет стоит где-то $100. Так вот последний раз друзья встретили на машине, просили не выходить из нее.
— Смотрю, у вас на стене удостоверение с гербом , есть какие-то рабочие взаимоотношения с представителями сил НАТО в Афганистане?
— К сожалению, кроме слов, с их стороны ничего нет. Я пытался наладить взаимоотношения со штабом вооруженных сил, с американским посольством. Реальной помощи никакой. В штабе у меня встреча с руководством так и не состоялась, в американском посольстве в Кабуле меня фактически допрашивали три часа. Пришлось объяснять им, кто я такой, хотя мы ведь не какие-то люди с улицы, мы официальная организация при совете правительств стран СНГ, я член комиссии по делам военнопленных и пропавших без вести при президенте Российской Федерации, меня много лет знают лично в руководстве авторитетнейшей организации ветеранов армии США. Я им даже назвал имена знакомых из посольства США здесь в Москве. Так не сотрудничают. Ветеранские организации — другое дело. И мы им помогаем, и они нам.
В Соединенных Штатах розыск пропавших — дело государства. Причем дело высокоприоритетное. В есть целое управление, есть целое командование с огромным штатом, с лабораториями, с приличным бюджетом. Ищут пропавших еще с войны в Корее, во Вьетнаме. Недавно у нас на Дальнем Востоке была экспедиция по поиску самолета времен ленд-лиза. Мои друзья-генетики участвовали в этом. Американцы прилетели на нескольких вертолетах, с огромным количеством оборудования. У нас по-другому.
Экспедиция — это я, помощник-афганец, иногда охранник с автоматом. Так и ходим по горам с лопатой, людей отлавливаем местных: «Воевал с шурави (афганское название советских специалистов и служащих Советской армии. — «Газета.Ru»)? — Воевал. — Может, знаешь, где хоронили, расстреливали, может, кто-то в плену жил?»
— Афганцы, которые воевали против советских войск, относятся к вам с пониманием?
— Это, может быть, будет не совсем понятно, но да, это так. Я первый раз приехал в Афганистан встречаться именно с теми, кто воевал, потому что у них больше всего информации. Для меня их отношение было шоком. Почти 100% воевавших афганцев, за редчайшим исключением, были рады меня видеть: «Шурави? Советский, да? Слушай, пойдем, хоть посидим, чаю попьем, плов поедим, поговорим. Мы вас уважаем». Это удивительно!
В Герате, где мы работаем, есть один очень интересный человек. Он воевал все эти годы, лет с пятнадцати. Сейчас миллионер, помогает нам вовсю. Отгрохал там музей огромный — целая панорама, как у нас Бородинская. Отдельное здание специально построил, мозаикой отделанное. Мы часами сидим втроем — у меня там еще великолепный переводчик, пожилой афганец, он служил офицером правительственных войск. Мы беседуем о войне, о мире, у нас мало противоречий. Есть общее понимание, что война — это трагедия, горе всем, тем более та война.
Многие афганцы помогают. Кто-то сначала боится. Думает, мы тут пришли искать его, а он, может, расстреливал кого-то сам или видел, как расстреливали: «Вдруг вы меня привлечете к ответственности? Возьмете и сами тут расстреляете?»
Приходится убеждать: «Я не правительство. Я в вашей стране один. Вы меня можете сами расстрелять. Меня матери просят найти, ради бога, живого, не живого, хоть косточки привезти». И вот это им становится абсолютно понятно. Тогда, конечно, начинают рассказывать.
Помню, один афганец долго не говорил, где расстреляли солдата. Старейшина кишлака высоко в горах. Он нас долго рассматривал, потом говорит: «Я с тех пор шурави не видел». Мужики работу побросали. Пацанва сбежалась, бачата («бача» на дари — «мальчик, ребенок»). Для них это было событие! Наша Toyota, кстати, недалеко от кишлака свалилась с дороги, съехала по склону — втроем бы не вытащили ни за что. Весь кишлак сбежался помогать, с мотыгами, с лопатами. На руках вытащили и на дорогу поставили. В этом кишлаке нам показали останки . Мы его захоронили в Санкт-Петербурге. Родители у него умерли уже. Тетя осталась. Ей еще говорили некоторые соседи, когда узнали, что племянник без вести пропал: «Серега, может, перебежал, предатель». Но мы нашли не только его, но и свидетелей: парень в бою погиб. Просто скатился по склону, и тело не увидел сразу никто. Местные потом его в щель спрятали и камнями заложили. Самое удивительное, что даже его документы нашлись.
«Вот это у него в кармане лежало», — сказал тот старик, который не хотел ничего рассказывать, и вынес мне, знаете, советский такой водительский талон, в котором еще за нарушения дырки кололи.
Представляете, сколько лет прошло, а он хранил его все это время. Я не понял сначала... А знаете, в чем дело? Ведь у простых афганцев, у них нет, как у нас, каких-то бумаг, документов, паспортов. Для них этот талон был чем-то таким... Очень важным.
— Часто в обмен на информацию просят деньги?
— Иногда просят. К сожалению, присутствие западных войск за пять с половиной лет развратило афганцев. Особенно в Кабуле это заметно. Там и гражданские специалисты, и военные, и сотрудники международных организаций работают. Получают они очень много. Для Афганистана вообще безумные деньги. Поэтому они их там швыряют не глядя. Городские афганцы тоже уже к деньгам привыкли, да и не только городские. Вот был случай: есть место, где, мы подозреваем, находятся останки двоих наших ребят, а мы не можем туда пробиться. Мулла и старейшина кишлака просит $300 тыс. Приехал мой помощник, местный. «Ну ты им объяснил?» — спрашиваю. «Да я им по-всякому объяснял», — говорит. «Ты спроси, они всем кишлаком такую сумму видели когда-нибудь вообще?» — объясняю. Нет вот, уперлись.
— Могут обмануть в такой ситуации?
— Могут. Обманывают, к сожалению, на каждом шагу — обычная ситуация. Иногда человек поначалу рассказывает все, что хочешь, а второй раз встречаешься — говорит совершенно другое. Были случаи, когда пытались раскопать на афганском кладбище могилу и нам принести непонятно чьи кости. Но мы работаем над идентификацией на солидном уровне, собрали более 200 образцов крови для молекулярно-генетических исследований. Иначе уже никак не определишь: останки очень плохие, но ДНК извлечь можно. Потом сравниваем полученные образцы с банком генетической информации, по родственникам. У нас официальные отношения с двумя лабораториями — в Москве и в Ростове-на-Дону. Мы долго этого добивались, чтобы дело идентификации было поставлено на государственную основу. Теперь в Минобороны есть нужные документы, поручения и т.д.
Люди, которые с нами работают, ведут подобные исследования уже десятилетия. В Москве — , уникальнейший специалист, в Ростове — , моложе, но доктор наук, написал массу научных трудов. У него сейчас в Ростове 12 останков наших находятся на исследовании. Это в кино сегодня нашли останки, завтра уже ДНК готов, только руки потирают. На самом деле все не так. Тем более с останками, которые 30 лет в земле пролежали. Исследования занимают месяцы, а иногда и годы. Нужно еще извлечь ДНК из этих останков — там же не остается органики. Вот они придумывают новые методики. Мы им помогаем. За счет комитета закупаем препараты дорогие очень. Сотни тысяч на это уходит.
— На какие средства вы всем этим занимаетесь?
— С 1992 года по 2009 год комитет существовал за счет самофинансирования — да чего скрывать, средств, найденных в основном у друзей Руслана Аушева. Фактически на пожертвования. Тем не менее искали, ездили… В Афганистан, в Саудовскую Аравию... Находились люди, находились деньги. В 2009 году мы наконец сумели пробить долевое финансирование правительств СНГ. Правда, не все подписали и не все платят деньги, но зато и люди до сих пор помогают. Чтобы вы понимали: просто поездка на три недели в Кабул обходится от $10 тыс. и более. Гостиницы в Кабуле, кстати, недешевые, часто охрану приходится нанимать. Втроем, вчетвером поехать выходит уже $20 тыс.
— Среди людей — участников афганской войны немало вполне успешных предпринимателей, людей более чем обеспеченных. Есть ли среди них те, кто вам помогает?
— Этот круг очень узок. Иногда я не хочу понимать, почему для собрали десятки миллионов рублей, а когда мы с проводим марафон по сбору средств на дорогостоящие операции для участников боевых действий в Афганистане, то за неделю собирают только 80 тыс. руб. При том что одна операция стоит сотни тысяч. В основном все наши расходы покрывают люди, которых лично находит. Существует круг людей, для которых Герой Советского Союза Руслан Аушев — авторитет.
— Насколько я знаю, у вас есть точный список пропавших без вести на той войне. Сколько их сейчас?
— На сегодня 264 человека. За последние пять лет мы список сократили на шесть человек. Одного живого нашли, трое останков опознали — захоронили одного в России, двоих в Казахстане. Кстати, из Казахстана один, русский, а второй, Абдулхаким Ергишов, узбек. Плюс вычеркнули из списка Валеру Кускова с Украины. Достоверно установлено, где он захоронен, в Афганистане. Маме доведено. Она согласилась, что изымать останки не будем. Есть свидетель, который его хоронил, Александр Левенец. Он живет там сейчас, остался в Афганистане. Он Валеру и хоронил там, на мусульманском кладбище.
Мы также подтвердили свидетельскими показаниями гибель еще одного бывшего пленного украинца — . Я нашел его сына там, в Афганистане.
Их родство подтверждено юридически. Я взял у сына кровь, а в базе данных у нас уже была кровь сестры погибшего — тети этого парня. Теперь у меня есть акт судебно-медицинской экспертизы — официальный документ правомочный. Тетя на Украине живет, в Харькове. Когда я был в Кабуле, мы устроили телемост. Скайп — великое дело. Пообщалась со своим племянником. Ему за 20 уже, Исмат зовут. В кишлаке всю жизнь жил, у него даже документов никаких не было. Сейчас его перетащили в Кабул. Он срочно учится, потому что даже школу не кончал. Сейчас, наверное, сдал уже за десятый класс. Экстерном все, пашет как проклятый. Ему помогает Общество Красного Полумесяца Афганистана, точнее, лично его руководитель Фатима-Ханум Гаилани. Фактически за свои деньги она его перетащила в Кабул, устроила учиться, одела. Конечно, очень хотел бы, чтобы он приехал сюда, хоть посмотреть. В России мы все это решили бы, но родственники остались на Украине, я не могу за них решать.
Итого за последние пять лет шесть человек мы уже вычеркнули из списка и еще двенадцать останков на идентификации. Опознать нужно каждого, а ведь есть еще десятки людей, которые утонули в горных афганских реках, и тела их до сих пор не нашли. Здесь у меня раньше в кабинете папки лежали на каждого, сейчас все в электронном виде. Любую информацию о каждом мы по крупицам собираем туда.
— А этот костюм красивый на двери откуда у вас?
— Это из Казахстана, национальный костюм. Мы когда хоронили там ребят, я не ожидал такой реакции. В Щученск хоронить Алексея Зуева ездил сам Руслан Султанович, он оттуда родом, а в Туркестан — город такой там есть — хоронить Абдулхакима я ездил. Город с населением 150 тыс. человек жил только этим событием. На площади, где стоял гроб с останками, собрались тысячи людей. Подиум сделали для выступлений. Подошла к микрофону его мать, узбечка, — город узбекский, говорила тоже по-узбекски. Неграмотная деревенская женщина. И говорила так, что у людей на площади, у десантников-ветеранов, у детей потекли слезы. Мне потом перевели, что она рассказывала: у нее было восемь детей, которых она растила, и был среди них самый умный и самый красивый, который ушел тридцать лет назад и не вернулся. «Слава Аллаху, хоть косточки его теперь похоронят, и я смогу спокойно умирать», — сказала эта женщина.
— Сейчас модно искать «духовные скрепы», все упражняются в поисках моральных, нравственных ценностей и ориентиров. За большие деньги снимается патриотическое кино. Как думаете, почему вот эта идея поиска пропавших солдат не стала до сих пор популярной, востребованной?
— Понимаете, этим занимаются люди, которых уже не надо ни в чем убеждать. Нас учили слово «Родина» писать с большой буквы, учили поступать так. Помните, у Маяковского: «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: Что такое хорошо и что такое плохо?» А сейчас ни хрена не спрашивает никто об этом.
Говорят, что война не заканчивается, пока не похоронен последний солдат. Афганский конфликт закончился четверть века назад, но мы не знаем даже о судьбе тех советских воинов, кто после вывода войск остался в плену у моджахедов. Данные разнятся. Из 417 пропавших без вести 130 были освобождены до развала СССР, более сотни погибли, восемь человек были завербованы противником, 21 стали «невозвращенцами». Такова официальная статистика. В 1992 году США предоставили России информацию еще о 163 российских гражданах, пропавших в Афганистане. Судьба десятков солдат неизвестна. А значит, Афганистан по-прежнему остается нашей горячей точкой.
Те, кому так или иначе удалось отвоевать свободу, остались в своем внутреннем плену и не смогли забыть ужасы той войны. На страницах нашей книги шесть бывших советских солдат рассказывают свои удивительные истории о жизни в неволе и после, в миру. Все они долгое время прожили в Афганистане, приняли ислам, обзавелись семьями, говорят и думают на дари - восточном варианте персидского языка, одном из двух государственных языков Афганистана. Кто-то успел повоевать на стороне моджахедов. Кто-то совершил хадж. Трое из них вернулись на родину, но иногда их тянет обратно в страну, которая дала им вторую жизнь.
Эта книга о том, как в судьбе одного человека сталкиваются две несовместимые культуры, какая побеждает и что в конечном итоге остается от самого человека. В настоящий момент автор книги фотограф Алексей Николаев собирает средства на ее издание. Если вам понравился проект - автор будет благодарен за поддержку.
Прилетев в Чагчаран рано утром, я отправился к Сергею на работу. Доехать можно было только на грузовом мотороллере - еще та была поездка. Сергей работает прорабом, у него в подчинении 10 человек, они добывают щебень для строительства дороги. Еще он подрабатывает электромехаником на местной ГЭС.
Принял он меня настороженно, что естественно - я был первым российским журналистом, который с ним встретился за все время его жизни в Афганистане. Мы побеседовали, попили чай и договорились встретиться вечером для поездки к нему домой.
Но мои планы нарушила полиция, окружив меня охраной и заботой, которая заключалась в категорическом нежелании выпускать меня из города к Сергею в аул.
В итоге несколько часов переговоров, три или четыре литра чая, и меня согласились отвезти к нему, но с условием, что мы не будем там ночевать.
После этой встречи мы много раз виделись в городе, но дома я у него уже не бывал - было опасно выезжать из города. Сергей говорил, что все теперь знают, что тут журналист, и что я могу пострадать.
С первого взгляда о Сергее сложилось впечатление как о сильном, спокойном и уверенном в себе человеке. Он много говорил о семье, о том, что хочет переехать из аула в город. Насколько я знаю, он строит в городе дом.
Когда я задумываюсь о его будущей судьбе, я спокоен за него. Афганистан стал для него настоящим домом.
- Я родился в Зауралье, в Кургане. До сих пор помню свой домашний адрес: улица Бажова, дом 43. Оказался в Афганистане, а под конец службы, когда мне было 20 лет, ушел к душманам. Ушел, потому что не сошелся характером со своими сослуживцами. Они там все объединились, я был совсем один - меня оскорбляли, ответить я не мог. Хотя это даже не дедовщина, потому что все эти парни были со мной из одного призыва. Я ведь, в общем, и бежать не хотел, хотел, чтобы тех, кто надо мной издевался, наказали. А командирам было все равно.
- У меня даже не было оружия, а то бы сразу их убил. Зато духи, которые были близко к нашей части, меня приняли. Правда, не сразу - дней на 20 меня заперли в каком-то маленьком помещении, но это была не тюрьма, у двери были охранники. На ночь надевали кандалы, а днем снимали - даже если окажешься в ущелье, все равно не поймешь, куда идти дальше. Потом приехал командир моджахедов, который сказал, что раз я сам пришел, то сам могу и уйти, и кандалы, охранники мне не нужны. Хотя в часть я бы все равно вряд ли вернулся - думаю, меня сразу бы пристрелили. Скорее всего, их командир так меня испытывал.
- Первые три-четыре месяца я на афганском не разговаривал, а потом постепенно стали друг друга понимать. К моджахедам постоянно ходили муллы, мы начали общаться, и я осознал, что на самом деле Бог один и религия одна, просто Иисус и Мухаммед - посланники разной веры. У моджахедов я ничем не занимался, иногда помогал с ремонтом автоматов. Потом меня приставили к одному командиру, который воевал с другими племенами, но его скоро убили. Против советских солдат я не воевал - только чистил оружие, тем более из той области, где я был, войска вывели довольно быстро. Моджахеды поняли, что если меня женить, то я сам с ними останусь. Так и вышло. Женился через год, после этого с меня совсем сняли надзор, раньше одного никуда не пускали. Но я по-прежнему ничем не занимался, приходилось выживать - перенес несколько каких-то смертельно опасных болезней, даже не знаю каких.
- У меня шесть детей, было больше, но многие умерли. Они все у меня белокурые, почти славянские. Впрочем, и жена такая же. Я зарабатываю тысячу двести долларов в месяц, такие деньги здесь дуракам не платят. Хочу купить участок в городке. Мне губернатор и мой начальник обещали помочь, стою в очереди. Государственная цена небольшая - тысяча долларов, а продать потом можно тысяч за шесть. Выгодно, если все-таки захочу уехать. Как сейчас в России говорят: это бизнес.