Ледяной поход. Первый кубанский ("ледяной") поход добровольческой армии

9 (22) февраля 1918 года начался знаменитый «Ледяной поход» (1-й Кубанский) только что сформированной Добровольческой белой армии под командованием генерала Л. Г. Корнилова. В ночь с 9 на 10 февраля 3683 человека во главе с Корниловым вышли из Ростова-на-Дону в задонские степи.

К началу февраля 1918 года Красные части обложили Ростов со всех сторон. В город отошел последний заслон капитана Чернова, теснимый войсками Сиверса. Оставался узенький коридорчик, и Корнилов приказал армии выступить в поход.

Отряд, выступивший из Ростова, включал в себя:
- 242 штаб-офицера (190 — полковники)
- 2078 обер-офицеров (капитанов — 215, штабс-капитанов — 251, поручиков — 394, подпоручиков — 535, прапорщиков — 668)
- 1067 рядовых (в том числе юнкеров и Кадет (воспитанник кадетского корпуса) старших классов — 437)
- добровольцев — 630 (364 унтер-офицеров и 235 солдат, в том числе 66 чехов)
- медицинский персонал: 148 человек — 24 врача и 122 сестры милосердия.
С отрядом также отступил значительный обоз гражданских лиц, бежавших от большевиков.

2 Станица Ольгинская

Выведя армию из кольца, окружавшего, Ростов, Корнилов остановил ее в станице Ольгинской. Там собирались воедино силы, рассеявшиеся после падения Дона. Подошел отряд Маркова, отрезанный от армии и пробившийся мимо занятого красными Батайска. Присоединились несколько казачьих отрядов. Догоняли офицеры, сбежавшие из Ростова и Новочеркасска после начала террора. Подтягивались отставшие группы и раненые. Всего собралось 4 тысячи бойцов. Здесь Корнилов провел реорганизацию, сводя воедино мелкие отряды. Первыми, положившими начало легендарным добровольческим дивизиям, стали: Офицерский полк ген. Маркова; Корниловский ударный полк полковника Неженцева; Партизанский полк (из пеших донцов) ген. Богаевского; Юнкерский батальон ген. Боровского, сведенный из Юнкерского и Студенческого «полков»; Чехословацкий инженерный батальон; три дивизиона кавалерии (один — из бывших партизан Чернецова, другой — из остальных донских отрядов, третий — офицерский). Огромному обозу беженцев было приказано оставить армию.

Корнилов предлагал уйти в Сальские степи, где на зимовниках имелись большие запасы продовольствия, фуража, много коней. Алексеев резко возражал. Армия оказалась бы в блокаде, зажатая между Доном и линиями железных дорог, лишенная пополнений и снабжения, и могла быть задушена в кольце. Предлагалось идти на Кубань, где еще сражался Екатеринодар, где была надежда на кубанское казачество. На военном совете к Алексееву присоединились Деникин, Романовский.

Корнилов решил идти на восток. Двигались медленно, выслав разведку и организуя обоз. Красные нащупали армию, начали тревожить ее мелкими наскоками. Дополнительные сведения, собранные разведкой о районе зимовников, оказались удручающими.

3 Бой у села Лежанки

В последней донской станице, Егорлыкской, корниловцев встретили приветливо, с блинами и угощением. Дальше начиналось Ставрополье, где ждала иная встреча. Ясным, морозным днем по колонне ударила артиллерия. Вдоль речушки у села Лежанки протянулись окопы. Большевистский Дербентский полк, дивизион пушек, Красная гвардия. Корнилов атакован с ходу, бросив в лоб Офицерский, а с флангов Корниловский и Партизанский полки. Юнкера выкатили артиллерию на прямую наводку. Марков, даже не дождавшись фланговых ударов, ринулся вброд через стылую грязь реки. И враг побежал, бросив пушки. Белые потеряли убитыми 3 человек, красные — свыше 500. Половину — в бою, половину корниловцы после боя вылавливали по селу и расстреливали.

4 Бой за станцию Кореновскую

Войска Корнилова вступили на Кубань. Наперерез корниловцам стали бросать отряд за отрядом. Но решительного натиска красные не выдерживали и стоять насмерть не считали нужным. А для Добровольческой армии каждый бой был вопросом жизни. И они побеждали. Уже где-то близко должна была проходить, по расчетам, линия обороны Покровского. Сопротивление красных вдруг резко усилилось. Станция Выселки несколько раз переходила из рук в руки. Ее взяли, лишь введя в бой все силы. И узнали неприятные новости. Во-первых, совсем недавно здесь был бой Покровского с большевиками. Белые были разбиты и отошли в Екатеринодар. А во-вторых, на следующей станции, Кореновской, стояла 14-тысячная армия Сорокина с бронепоездами и большим количеством артиллерии.

4 марта началось сражение. В лоб пошли юнкера и студенты Боровского. Сбоку ударили Офицерский и Корниловский полки. Их встретили шквалом огня, остановили. Корнилов бросил в охват последний резерв — партизан и чехословаков. Патроны и снаряды были на исходе. Красная конница появилась в тылу. Раненые, обозники строили из телег укрепления, занимали оборону. Корнилов лично остановил попятившиеся цепи, а сам со взводом верных текинцев и двумя орудиями обскакал станицу и открыл огонь по тылам. Началась общая атака, и красные побежали.

Но после тяжелой победы ждал еще один удар. В Кореновской узнали, что такой близкий уже Екатеринодар пал. В ночь на 1 марта добровольцы Покровского, казачья фракция Рады, правительство и много беженцев покинули город, уходя в черкесские аулы. Здесь Покровский занялся переформированием частей, насчитывавших около 3 тыс. бойцов с артиллерией. Узнав о боях 2−4 марта, Покровский перешел в наступление, захватил переправу через Кубань под Екатеринодаром и два дня вел с красными перестрелку, уклоняясь от серьезных столкновений. Корнилов, узнав о падении Екатеринодара, как раз в это время свернул в другую сторону. Армия крайне устала. Потеряла до 400 человек убитыми и ранеными. Крушение близкой цели нанесло тяжелый моральный урон. Решили уйти в горные станицы. Отдохнуть, разобраться в обстановке. Сорокин немедленно двинул армию на преследование, прижимая добровольцев к Кубани. А впереди, в станице Усть-Лабинской, ждали свежие силы красных. Пока Богаевский с партизанским полком еле-еле держал наседающие войска Сорокина, корниловцы и юнкера прорвали оборону, овладели мостом через Кубань, и армия выскочила из огненного кольца.

Но отнюдь не отдых ждал на левом берегу. Угодили в сплошной большевистский район. Шли с непрекращающимися боями. 10 марта, форсируя реку Белую, армия попала в засаду, запертая в узкой долине. Тысячи красных, заняв окрестные высоты, поливали артиллерийским и пулеметным огнем. Густыми цепями лезли в атаки. Но продержавшись целый день, белые в сумерках поднялись в отчаянную атаку. Кольцо было прорвано, и армия, сопровождаемая беспорядочным артогнем, ушла в кавказские предгорья.

А кубанцы после бесполезной вылазки к Екатеринодару оказались в критической ситуации. Едва начали отход в горы, красные преградили им путь. 11 марта зажали под Калужской. Из кольца вырваться не получалось. И вдруг появился разъезд корниловцев. Радость кубанцев была так велика, что наутро они ринулись на красных и погнали их прочь.

5 Бой у станицы Ново-Дмитровской

14 марта в аул Шенджи к Корнилову приехал Покровский. Он попытался было выразить мнение кубанского правительства о самостоятельности своих частей при оперативном подчинении Корнилову, но тот отрезал однозначно: «Одна армия и один командующий. Иного положения я не допускаю». Деваться правительству и Покровскому было некуда — их армия желала идти с Корниловым. Силы объединились, и 15 марта Добровольческая армия, которую большевики уже списали со счетов, перешла в наступление.

Всю ночь накануне лил дождь. Армия шла по сплошным пространствам воды и жидкой грязи. Люди были промокшие насквозь. На подступах к станице Ново-Дмитровской была речка без мостов, берега которой подернулись льдом. Марков нашел брод. Приказал собрать всех коней, переправляться верхом по двое. По броду начала бить артиллерия врага. К вечеру погода сильно переменилась: неожиданно грянул мороз, ветер усилился, началась снежная пурга, лошади и люди обрастали ледяной коркой. Станицу, битком забитую красными полками, договаривались брать штурмом с нескольких сторон. Но Покровский с кубанцами посчитал невозможным наступать в такую жуткую погоду. Пушки завязли в грязи. Добровольческая армия надолго застряла на переправе. И авангард, Офицерский полк, оказался у станицы один. Марков решил наступать. Полк бросился в штыки. Опрокинули линию обороны и погнали по станице, где грелись по домам не ожидавшие такого удара основные красные силы. Подъехал Корнилов со штабом. Когда они входили в станичное правление, оттуда в окна и другие двери выскакивало большевистское командование.

Два дня подряд красные контратаковали, врывались даже на окраины, но каждый раз их отбивали с большим уроном. 17 марта подтянулись кубанцы. Корнилов перемешал их воинские части со своими, объединив в три бригады — Маркова, Богаевского и Эрдели.

6 Штурм Екатеринодара

Чтобы штурмовать Екатеринодар, нужны были боеприпасы. Конница Эрдели пошла брать кубанские переправы, Богаевский с боями очищал окрестные станицы, а Марков 24 мата атаковал станцию Георгие-Афипскую с 5-тысячным гарнизоном и складами. Внезапным нападение не получилось. Красные огнем остановили добровольцев. Пришлось перебросить сюда и бригаду Богаевского. Бой был жесточайшим. Получил ранение генерал Романовский, Корниловский полк трижды ходил в штыки. Но станцию взяли, и главное драгоценные трофеи — 700 снарядов и патроны.

Два моста через Кубань, деревянный и железнодорожный, естественно, сильно охранялись и могли быть взорваны. Поэтому Эрдели по приказу Корнилова стремительным броском занял единственную паромную переправу у станицы Елизаветинской. Войска выходили на штурм не с юга, где их ждали, а с запада. Переправившись на пароме грузоподъемностью в 50 человек, армия отрезала себе путь к отступлению. Корнилов оставил за Кубанью прикрывать переправу и обоз бригаду самого боевого генерала — Маркова.

27 марта началось сражение. Красные повели наступление на переправу от Екатеринодара. Корниловский и Партизанский полки опрокинули их. Корнилов приказал немедленно штурмовать город, еще не подтянув всех сил. Желая разделаться с красными сразу, Добровольческая армия принялась обкладывать Екатеринодар со всех сторон. Большевикам некуда было отступать. Против них начали восставать окрестные станицы, присылая к Корнилову отряды казаков.

28-го сражение приняло сразу ожесточенный характер. Если белые вынуждены были экономить каждый снаряд, огонь красных орудий достигал 500−600 выстрелов в час. Чередовались атаки и контратаки. Все же белогвардейцы упорно продвигались, очищая предместья, и зацепились за окраины — дорогой ценой, потеряв около 1000 человек. Бой продолжался и ночью. Но фронт не продвинулся, приведя лишь к новым потерям.

29-го подтянулась бригада Маркова, и Корнилов бросил на штурм все силы. Марков, лично возглавляя атаку, занял сильно укрепленные Артиллерийские казармы. Узнав об этом, Неженцев поднял поредевший Корниловский полк — и был убит пулей в голову. Его заменил полковник Индейкин — и свалился раненым. Атака захлебнулась. Подошедший с резервным батальоном партизан раненый Казанович выправил положение, прорвал оборону большевиков и ворвался в Екатеринодар. Но Казановича никто не поддержал. Кутепов, принявший корниловцев, уже не мог поднять в атаку расстрелянные войска. Марков не получил донесения Казановича. И тот всего с 250 бойцами дошел по улицам до центра города. Захватил повозки с хлебом, патронами и снарядами. И лишь под утро, удостоверившись, что помощи не предвидится, повернул к своим.

30-го продолжались бои, хотя войска уже выдохлись. Измотанные и выбитые, они не могли продвинуться ни на шаг. В середине дня состоялся военный совет. Картина выявилась катастрофическая. Командный состав выбит. Огромные потери: только раненых — свыше полутора тысяч. В Партизанском полку остались 300 штыков, в Корниловском — еще меньше. Боеприпасов нет. Настал предел человеческих сил. Корнилов, выслушав всех, сказал, что другого выхода, как взятие города, нет. Отступить большевики не дадут. Без боеприпасов это будет лишь медленная агония. Он принял решение дать войскам день отдыха, перегруппировать силы, а 1-го апреля идти в последнюю отчаянную атаку.

Начаться штурму было не суждено. 31 марта в восьмом часу утра снаряд попал прямо в дом, где расположился штаб. Корнилов погиб. Его смерть нанесла армии последний жестокий удар. Оставалось одно — отступать. Алексеев издал приказ о назначении Деникина командующим армией.

7 Бой у станции Медведовской

Деникин решил выводить армию из-под удара. С юга была река Кубань, с востока — Екатеринодар, а с запада — плавни и болота. Оставался путь на север. После захода солнца войска скрытно снялись с позиций. Уходили в порядке, с обозом и артиллерией. Из Елизаветинской не смогли вывезти 64 раненых, телег не хватало. Уже с рассветом колонну обнаружили. Из попутных станиц встретили ружейным и артиллерийским огнем. Бронепоезд стал обстреливать арьергард. Красных выбили атакой. Пытавшуюся приблизиться многочисленную пехоту отогнали пушечными выстрелами. После 50-километрового марша армия остановилась в немецкой колонии Гначбау. Впереди лежала Черноморская железная дорога, занятая красными. Сзади появились крупные преследующие силы, начали окружать селение, десяток орудий повели обстрел. Бригада Богаевского, выдвинувшись в поле, отбивала атаки. Деникин приказал сократить обоз, оставив одну повозку на 6 человек. Оставить лишь 4 орудия — для них все равно было лишь 30 снарядов. Остальное испортили.

2 апреля, перед самым закатом авангард Добровольческой Армии выступил на север. Его заметили, начали обстреливать ураганным огнем. Но едва стемнело, колонна круто повернула на восток. Вышли к железной дороге вблизи станции Медведовской. Марков со своими разведчиками захватил переезд, от имени арестованного сторожа поговорил по телефону с красным станционным начальством и заверил, что все в порядке. На станции был бронепоезд, 2 эшелона пехоты. А под боком у них, на переезде — весь белый штаб. Около 4 часов утра части Маркова стали переходить через железнодорожное полотно. Марков расставил пехотные части вдоль железнодорожного полотна, выслал в направлении станицы отряд разведчиков для атаки противника и начал организацию переправы через железную дорогу раненых, обоза и артиллерии. В это время от станции в сторону сторожки двинулся красный бронепоезд. Генерал Марков бросился навстречу поезду с криками, что это «свои». Ошеломленный машинист затормозил, и Марков тотчас зашвырнул в кабину паровоза гранату. Следом две трехдюймовые пушки в упор выстрелили в цилиндры и колеса паровоза. Завязался горячий бой с командой бронепоезда, которая в результате была перебита, а сам бронепоезд — сожжен.

Боровский, поддержанный Кубанским стрелковым полком, атаковал тем временем станцию и взял ее после рукопашной схватки. С юга сунулся было второй бронепоезд. Белая артиллерия встретила его точным огнем, и он отошел, продолжая обстрел на предельной дистанции и не причиняя вреда.

8 Окончание похода

Армия вырвалась из кольца. К 29 апреля белые вышли на юг Донской области в район Мечетинская — Егорлыцкая — Гуляй-Борисовка. Поход был окончен, он длился 80 дней, из них 44 — с боями. Армия прошла свыше 1100 километров.

Первый Кубанский поход Добровольческой армии, также вошедший в историю под названием «Ледяной», проходил с 22 февраля 1918 г., когда армия с боями отступила из Ростова-на-Дону, по 13 мая 1918 г. - к этому времени добровольческие части вернулись в Донскую область. Поход был вызван активным наступлением войск Красной гвардии, сопровождавшимся нежеланием донского казачества воевать против большевиков, что привело к взятию советскими отрядами 23 февраля Ростова и 25 февраля Новочеркасска. В этих условиях, стремясь сохранить армию, генералы Л. Г. Корнилов и М. В. Алексеев приняли решение отойти на юг, в направлении столицы Кубанского казачьего Войска - Екатеринодара, рассматривая регион как возможную базу для дислокации армии. Численность ушедших в поход частей составляла около 4 тыс. человек, не считая значительного числа гражданских лиц, бежавших от большевиков. Однако планы добровольцев были сорваны известием о вступлении в Екатеринодар 14 марта Красной гвардии, и об оставлении города отрядами Кубанского краевого правительства под командованием полковника Покровского. Генерал Л. Г. Корнилов объявил о продвижении армии дальше, за Кубань, где планировал «в горных станицах и черкесских аулах» дать солдатам отдых и «выждать более благоприятных обстоятельств». В Закубанье армия оказалась практически в полном большевистском окружении и вела беспрерывные бои. Тем не менее, ей удалось соединиться с кубанскими частями, в результате чего численность армии возросла до 6 тыс. человек. Постоянные боевые столкновения с противников осложнились резко изменившимися погодными условиями: дождь сменился заморозками с пронизывающим ветром и снежной пургой, в результате чего одежда покрылась ледяной коркой. Согласно одной из версий, по этой причине поход был окрещен «Ледяным».

Совместными усилиями 9-13 апреля была предпринята попытка штурма Екатеринодара. Превосходящие силы противника под командованием А. И. Автономова и И. Л. Сорокина отбили атаки Добровольческой армии, которая под стенами города понесла тяжелую утрату: 13 апреля случайной гранатой был убит генерал Корнилов. Командование армией принял генерал А. И. Деникин. Ему удалось вывести армию из окружения и с боями пробиться на Дон, где к тому времени началось антисоветское восстание донского казачества.

За время 80-дневного похода - в сложных погодных условиях, окруженная советскими отрядами - Добровольческая армия преодолела с непрерывными боями около 1 тыс. 200 км, при этом, не только сохранив свою целостность, но даже увеличив численность за счет присоединения войск Кубанского краевого правительства.

В разделе представлены воспоминания как участников похода, так и современников рассматриваемых событий; исторические исследования, в которых нашли отражения события начального периода Гражданской войны на юге России и, в частности, Первого Кубанского похода; очерки о руководителях Добровольческой армии (генералах Л. Г. Корнилове и М. В. Алексееве); материалы Союза участников Первого Кубанского похода; а также карты и планы Области Войска Донского, фотографии и видеолекция.

СПЕЦПРОЕКТЫ

Ровно 100 лет назад после трагической гибели главнокомандующего Добровольческой армией России генерала Лавра Корнилова закончился Первый Кубанский поход Белой армии, также вошедший в историю и как Первый Ледяной поход, ставший своего рода рождением Белого дела. «Стол» вспоминает, как начиналась Гражданская война в России

Кольцо большевиков сжималось вокруг Новочеркасска всё сильнее и сильнее. Но город защищать было некому, хотя в столице Области Войска Донского и находились сотни и тысячи армейских фронтовых офицеров и казаков. Но воевать не хотел никто, все ждали, что-то кто-то другой примет удар на себя. Дело дошло до того, что на призыв донского правительства к мобилизации на сборный пункт пришло всего 147 человек – гимназистов и юнкеров, которые не умели держать оружия в руках.

«Это не просто позор, это приговор всей России, – мрачно думал атаман Алексей Каледин, сидя на каком-то дурацком совещании, на котором вот уже который час обсуждался вопрос, что делать с наступавшими на город большевиками. – Сил у нас нет, сопротивление бессмысленно, и положение наше безнадёжно…»

Наконец нервы у атамана не выдержали.

– Хватит болтать! – крикнул он. – От болтовни Россия погибла!

Каледин решительно встал из-за стола и, отшвырнув от себя кресло, направился к неприметной двери, ведущей в личные покои атамана. Присутствующие, уже привыкшие к нервическим эскападам атамана, недоуменно переглядывались: совещание закончено или нет?

Но только Каледин вышел из кабинета, как из-за двери раздался треск револьверного выстрела.

– Господа, он застрелился! – выскочил из личных покоев атамана его «правая рука» Митрофан Богаевский. – Он мертв!

На этом же совещании новым атаманом Войска Донского был избран генерал Лавр Корнилов – несостоявшийся военный диктатор России.

Суперагент военной разведки

Лавр Георгиевич Корнилов появился на свет 18 августа 1870 года в семье отставного хорунжего Сибирского казачьего войска в станице Каракалинской. Воспитание он получил тоже казачье, помогая с ранних лет отцу ухаживать за табунами лошадей. Затем отец с большим трудом определил его в Омский кадетский корпус, который Корнилов закончил с наивысшим баллом. В 1889 году он был зачислен юнкером в Михайловское артиллерийское училище. Через три года, получив чин подпоручика, Лавр Корнилов был направлен для прохождения службы в Туркестанскую артиллерийскую бригаду.

Молодой Лавр Корнилов

Тяжёлая служба в дальнем гарнизоне ломала судьбы и души многих молодых офицеров. Но Корнилов никогда не отличался малодушием: отслужив положенный срок до звания поручика, он поступил в Академию Генерального штаба, где снова оказался в числе первых учеников, получив малую серебряную медаль и чин капитана досрочно.

Переодевшись дервишем, он с отрядом верных казаков-пластунов объездил всю Персию, Афганистан, Индию и Китай, составляя подробные карты местности

Как один из лучших выпускников капитан Корнилов имел право выбора дальнейшего места службы. И он поразил всех, попросив отправить его снова в Туркестан, причём в самый отдаленный район – на границу с Афганистаном.

И Корнилов становится суперагентом военной разведки. Переодевшись дервишем, он с отрядом верных казаков-пластунов объездил всю Персию, Афганистан, Индию и Китай, составляя подробные карты местности. Позже штаб Туркестанского военного округа издал научные работы Корнилова «Кашгария, или Восточный Туркестан» и «Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестаном», которые заслужили самые лестные отзывы ученых-географов из Академии наук.

В 1904 году Корнилов получил чин подполковника и в качестве начальника штаба 1-й стрелковой бригады отбыл на войну с Японией. Участвовал в боях под Сандепу и Мукденом, за храбрость был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени и чина полковника.

Затем Корнилов служил в управлении Генштаба, был дипломатом в Китае, выполняя поручения русской военной разведки.

Из плена в революцию

В Первой мировой войне генерал-майор Корнилов участвовал с самого первого дня, став командиром 2-й бригады 49-й пехотной дивизии, а вскоре – командиром 48-й пехотной дивизии, которая получила название «стальной». За бои на Юго-Западном фронте генерал Корнилов получил свой второй орден Св. Георгия – уже 3-й степени.

Во время отхода из Карпат в 1915 году дивизия Корнилова попала в окружение.

Пленного русского генерала австрийцы поместили в замок Нейгенбах под Веной, затем перевели в Венгрию, в замок князя Эстергази.

Едва оправившись от ран, он стал готовить побег. Первая попытка провалилась: пленные офицеры попытались подкупить дворецкого замка, чтобы он снабдил их гражданской одеждой и пропусками, однако тот доложил начальству. Вторая попытка оказалась более удачной: фельдшер-чех за большие деньги снабдил генерала документами и солдатской формой. Проблуждав почти месяц по румынским лесам, Лавр Георгиевич всё же смог выйти к Дунаю и перебраться на другой берег, оказавшись в расположении русской армии.

Побег из плена сделал генерала Корнилова знаменитым

Побег из плена сделал генерала Корнилова знаменитым. Его портреты печатались во всех иллюстрированных журналах России, а когда генерал прибыл в Петроград, Михайловское артиллерийское училище устроило своему выпускнику торжественное чествование.

В сентябре 1916 года генерал, получив назначение на пост командира 25-го армейского корпуса Особой армии, снова уезжает на Юго-Западный фронт.

На этот раз воевать пришлось недолго: накануне февраля 1917 года он был назначен командующим Петроградским военным округом. Уже на третий день пребывания в новой должности Корнилов поддержал Февральскую революцию и лично арестовал императрицу Александру Фёдоровну с семьёй в Царском селе.

И Корнилов сразу же был назначен Верховным главнокомандующим Русской армии.

Генерал Л.Г. Корнилов

Товарищ главнокомандующий

Время было критическим: русская армия на глазах рассыпалась и теряла боеспособность. И тогда Корнилов приказал создавать новую «гвардию» – так называемые «ударные» части и подразделения, которые могли бы стать образцом для подражания.

Первой такой частью стал 1-го Ударный полк, сформированный на Юго-Западном фронте из офицеров и юнкеров-добровольцев. Первым «ударникам» Корнилов приказал выдать новую форму, пошитую специально для гусар Александрийского 5-го гусарского полка, названного в честь благоверного князя Александра Невского. Отличительным знаком гусар-александрийцев были кокарды с «Адамовой головой» – черепа со скрещенными костями, который во все времена был символом самопожертвования и готовности отдать жизнь за Родину, за что гусар часто звали «бессмертными». Также их именовали и «чёрными гусарами»: у александрийцев были шикарные чёрные мундиры с серебряным шитьём и чёрно-красные погоны.

«Бессмертные» гусары были очень известны в России: в этом полку служил и поэт Николай Гумилёв, и будущий маршал Финляндии Карл Маннергейм, и писатель Михаил Булгаков – последний был полковым врачом. «Бессмертным» был и сам наследник русского престола царевич Алексей, зачисленный в гусарский полк с трёхлетнего возраста.

Именно дух «бессмертных гусар» и должен был вдохнуть новую жизнь в агонизирующую армию.

Эксперимент показал блестящие результаты. Боевое крещение «ударников» состоялось 26 июня 1917 года, когда офицеры под командованием капитана Митрофана Неженцева быстрой штыковой атакой захватили австрийские позиции у деревни Ямшицы.

Приказом Корнилова отряд был переформирован в «Корниловский» ударный полк. А вскоре отряды «корниловцев» стали появляться и в каждой армии – правда, все прочие генералы весьма неодобрительно относились к такой саморекламе командующего, а генерал А.И. Деникин так и вовсе считал эти отряды ряжеными клоунами и «суррогатами армии».

Изменник и мятежник

Растущая популярность Корнилова вызвала сильнейшую зависть у главы Временного правительства Александра Керенского, который видел в новом главковерхе потенциального военного диктатора. Александр Фёдорович был эсером – то есть членом партии социалистов-революционеров, и он прекрасно знал, что все революции рано или поздно заканчиваются установлением диктатуры.

Впрочем, Александр Фёдорович был не так уж и не прав в своих подозрениях. Разуверившись в пустой болтовне Временного правительства, Корнилов действительно стал склоняться к тому, что в тот момент, когда страна гибнет, нужно не говорить, а действовать.

Он предложил ввести в Петроград 3-й конный корпус генерала Крымова: «для наведения порядка». И попался в расставленную ловушку Керенского: уже на следующий день все столичные газеты объявили верховного главнокомандующего страны государственным изменником, задумавшим утопить революцию и сам Петроград в реках крови.

В ответ Лавр Георгиевич опубликовал заявление, в котором говорилось: «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путём победы над врагом до Учредительного собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад своей новой государственной жизни. Предать же Россию в руки её исконного врага – германского племени – и сделать русский народ рабами немцев я не в силах и предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли…»

В итоге Корнилов был арестован и до самого Октябрьского переворота содержался в тюрьме в Быхове

Тогда Керенский обратился к большевикам с призывом «встать на защиту революции». Ленинцы откликнулись незамедлительно, и навстречу войскам были высланы сотни большевистских агитаторов, которые и сыграли основную роль в срыве «корниловского мятежа». В итоге Корнилов был арестован и до самого Октябрьского переворота содержался в тюрьме в Быхове, в 50 километрах от Могилёва.

На свободу он вышел на следующий день после захвата большевиками Зимнего дворца. Дело в том, что большевики, едва захватив власть, решили тут же уничтожить самого опасного политического противника. С этой целью в могилевскую Ставку с отрядом революционных матросов был направлен бывший прапорщик Николай Крыленко. Но накануне его приезда бойцы Текинского конного полка, обеспечивающие охрану тюрьмы, освободили всех арестованных.

И Корнилов отправился в Новочеркасск, где, как ходили слухи, атаман донских казаков Каледин собирает новую Добровольческую русскую армию

Лавр Корнилов и офицеры

Оставить город

Впрочем, если не считать громкого названия, самой армии, по сути, ещё не было. К январю в составе Добровольческой армии насчитывалось не более 4 тысяч человек: в основном это были офицеры-фронтовики, и их от бегства по домам удерживали только слухи о массовых казнях «золотопогонников», которые устраивали большевики. Не хотели сражаться и донские казаки, больше озабоченные слухами о скором переделе земли. Между тем Новочеркасск уже взял в клещи экспедиционный корпус «Красной гвардии» Рудольфа Сиверса от Южного революционного фронта – 10 тысяч штыков. И времени на размышление практически не было.

В тот же день после самоубийства атамана Каледина Лавр Корнилов принял единственно возможное решение – оставить город и, сохранив костяк будущей армии, скрытно просочиться в Ростов и выйти на оперативный простор.

И вот в ночь на 9 февраля из Новочеркасска вышли 3 700 добровольцев, из них 2 350 офицеров (включая 36 генералов). Зато вот солдат было мало и совсем не было артиллерии – всего 8 полевых «трёхдюймовых» пушек с ничтожным запасом снарядов, и всё.

Также с отрядом выступил большой обоз гражданских лиц, среди которых было немало известных персон: бывший начальник штаба Его Императорского Величества генерал Михаил Алексеев, бывший председатель Государственной думы Михаил Родзянко, бывший депутат Государственной думы князь Николай Львов, либеральный журналист Борис Суворин.

Историк и офицер Роман Гуль вспоминал:

«Тихий, синий вечер. Идём городом. Мигают жёлтые фонари. На улицах – ни души. Негромко отбивается нога. Приказано не произносить ни звука.

Попадаются тёмные фигуры, спрашивают: «Кто это?» – Молчание. – «Кто это идёт?» – Молчание. – «Давно заждались вас, товарищи, – говорит кто-то из тёмных ворот…

Город кончился – свернули по железной дороге. Впереди главных сил, с мешком за плечами, прошёл Корнилов. Быстро прошли строевые части, но обоз бесконечен. Едут подводы с женщинами, с какими-то вещами. На одной везут ножную швейную машину, на другой торчит граммофонный рупор, чемоданы, ящики, узлы. Все торопятся, говорят вполголоса, погоняют друг друга. Одни подводы застревают, другие с удовольствием обгоняют их.

Арьергард волнуется. Хочется скорее уйти от Ростова: рассветёт, большевики займут город, бросятся в погоню… Наконец обоз кончился, и мы отходим на станицу Александровскую. В Ростове слышна стрельба, раз долетело громовое «ура». И не успели мы остановиться, как от станичного атамана принесли бумагу: немедленно уходите, казаки не хотят подвергать станицу бою…»

Ледяной поход

Ровно через сутки Добровольческая армия оставила и Ростов-на-Дону. К тому времени отряды Рудольфа Сиверса уже обложили город практически со всех сторон. Оставался лишь узенький коридорчик – по замёрзшему Дону, и Корнилов приказал как можно скорее выступить в поход.

Корнилов создал штаб, управление снабжения и тыла, сапёрные и инженерные подразделения

Так начался Ледяной поход, ставший рождением Белого сопротивления в России.

Первой остановкой армии стала станица Ольгинская. Сюда же подошёл и офицерский отряд генерала Сергея Маркова, тайно пробившийся мимо занятого красными Батайска. Присоединились и несколько казачьих отрядов – прежде нейтральные казаки массово бежали из Ростова и Новочеркасска после начала красного террора.

Именно в Ольгинской и возникли первые управленческие структуры Добровольческой армии: Корнилов создал штаб, управление снабжения и тыла, сапёрные и инженерные подразделения. Своим заместителем он назначил генерала Антона Деникина – на тот случай, если с ним самим что-то случится. Правда, первым из строя выбыл как раз Антон Иванович: в суматохе эвакуации генерал остался без вещей и был вынужден идти в гражданском костюме и дырявых сапогах, после чего свалился с тяжёлой формой бронхита.

Ледяной поход

Уже через неделю в штабе новой армии случился и первый раскол. Казачий генерал Попов предлагал уйти в Сальские степи, где на зимовниках (то есть на становищах племенных табунов) имелись большие запасы продовольствия и фуража. Там можно было отсидеться и начать партизанскую войну. Но генерал Алексеев возражал: зимовники, вполне подходящие для мелких отрядов, были разбросаны на значительных расстояниях друг от друга. Армию пришлось бы распылить, и в итоге красным было бы легче разбить мелкие отряды по частям.

В свою очередь, Алексеев предлагал идти к Екатеринодару. В то время в столице Кубани власть взял в свои руки полковник Виктор Покровский, настоящая легенда русский армии, первый лётчик, взявший в плен вражеского пилота вместе с самолётом. Объединив усилия, можно было бы взять под свой контроль значительные территории Причерноморья.

Однако и этот путь таил в себе немало опасностей. Посланные на разведку опытные офицеры рассказывали, что на Кубани с каждым днём накапливались огромные массы солдат, возвращавшихся домой с Закавказского фронта. Среди солдат искусно работали большевистские агитаторы. Например, они рассказывали, что дорогу в Центральную Россию перекрыли «золотопогонники», а поэтому, чтобы попасть домой, надо разбить всех белых. Впрочем, хватало и тех, кто шёл к красным по собственной воле: ходили слухи, что всем солдатам Красной армии после победы будут бесплатно давать на Кубани наделы отобранной у местных буржуев земли.

В итоге промедление сыграло злую шутку с Добровольческой армией: разведчики красных, искавшие растворившуюся в степях армию Корнилова, в конце концов узнали о её местоположении. И надо было вновь срочно уходить в степи.

И Корнилов решил: будем пробиваться к Екатеринодару!

Первый бой

Боевое крещение Добровольческой армии состоялось 21 февраля 1918 года, когда передовая колона офицерского полка «марковцев» вышла к селу Лежанки на самой границе Ставропольской губернии, где расположился крупный отряд красных вместе с дивизионом пехотных пушек.

Бой был коротким. После первых выстрелов Корнилов приказал атаковать село с марша, бросив в атаку офицеров-«марковцев». С флангов село атаковали «Корниловский» и Партизанский полки.

– В штыковую! – грянуло с трёх сторон. – Ура, братцы!

Красногвардейцы, привыкшие безнаказанно грабить безоружных крестьян, были застигнуты врасплох и, побросав оружие, бросились бежать наутёк.

В итоге корниловцы потеряли убитыми 3 человека, красные – свыше 250.

Ещё несколько десятков человек было выловлено в окрестностях села – их без лишних разговоров поставили к стенке. В 1918 году пленных старались не брать. Офицеры, выжившие после революционной резни 1917 года, слишком хорошо помнили, как красногвардейцы, прежде чем расстрелять пойманных офицеров, вырезали на телах жертв «кокарды» и «погоны» – куски плоти на лбу и плечах. Поэтому пойманных красногвардейцев расстреливали без всякой жалости.

Кубанское казачество, измученное большевистским террором, встречало корниловцев хлебом-солью

Роман Гуль вспоминал: «Нежинцев, скачет к нам, остановился – под ним танцует мышиного цвета кобыла.

– Желающие на расправу! – кричит он.

«Что такое? – думаю я.– Расстрел? Неужели?» Да, я понял: расстрел, вот этих 50–60 человек, с опущенными головами и руками.

Я оглянулся на своих офицеров. «Вдруг никто не пойдёт?» – пронеслось у меня.

Нет, выходят из рядов. Некоторые – смущённо улыбаясь, некоторые – с ожесточёнными лицами.

Вышли человек пятнадцать. Идут к стоящим кучкой незнакомым людям и щелкают затворами.

Прошла минута.

Долетело: пли!.. Сухой треск выстрелов, крики, стоны…

Некоторые добивали штыками и прикладами ещё живых.

Вот она, подлинная гражданская война…

Около меня – кадровый капитан, лицо у него как у побитого. «Ну, если так будем, на нас все встанут», – тихо бормочет он.

Расстреливавшие офицеры подошли.

Лица у них – бледны. «А почём я знаю! Может быть, эта сволочь моих близких в Ростове перестреляла!» – кричит, отвечая кому-то, офицер…»

Первая победа добавила уверенности войскам, которые теперь бодро шли по богатым кубанским станицам. Она же добавила неуверенности красным, которые предпочитали не вступать в столкновения без явного численного перевеса: без боя были заняты несколько станиц, из которых бежали красногвардейцы. Кубанское казачество, измученное большевистским террором, встречало корниловцев хлебом-солью.

Кстати, в Лежанке Корнилов приказал для отличия своей армии, особенно в ночном бою, нашить на папахи и фуражки белую полосу – так Белая армия обрела и свою символику.

Лавр Корнилов

Патронов не жалеть!

Но потом полоса везения закончилась. Добровольческую армию нагнали войска Сиверса, и боевые столкновения продолжались каждый день.

Наконец 4 марта красные решили встретить корниловцев у станицы Кореновской, которую заняла армия Ивана Сорокина – бывшего казачьего есаула, перешедшего на службу к большевикам. Под ружьём у Сорокина было 14 000 бойцов, то есть почти трое красных на одного белогвардейца. Серьёзная сила!

Тем не менее Корнилову удалось разгромить и Сорокина, бросив в бой всех до единого солдат.

– Патронов и снарядов не жалеть! – приказал Корнилов.

В бой вступили даже раненые и врачи санитарного обоза, которым Корнилов приказал раздать пулемёты – полевой госпиталь прикрывал тыл наступающих войск. Так что, когда красные попытались было обойти наступающих добровольцев и ударить в спину, их встретили обозники шквальным пулемётным огнём.

Это и определило исход боя: Сорокин с остатками своей армии бежал из станицы.

Уже в Кореновской от пленных красногвардейцев Корнилов узнал, что войска Сорокина ещё неделю назад взяли Екатеринодар. Правительство полковника Покровского бежало, скрывшись в черкесских аулах, а в городе начались неслыханные бесчинства, шли грабежи и массовые расстрелы.

В итоге Корнилов изменил свой приказ – он решил идти в горные станицы на соединение с войсками Покровского.

Левый берег Кубани

Сорокин с остатками своей армии ждал корниловцев у станицы Усть-Лабинской: он планировал прижать белогвардейцев к берегу Кубани и методично расстрелять их из артиллерийских орудий.

Но Корнилов без труда разгадал бесхитростный план есаула. «Ударники» стремительным натиском овладели мостом через Кубань, и Добровольческая армия переправилась на левый берег реки, который в то время считался уже советским.

Подобно катку, корниловцы прошлись по селам и станицам, выбивая врага.

В ответ большевики, осознав, что остановить Добровольческую армию уже не получится, стали применять тактику «выжженной земли», сжигая все деревни на пути следования белогвардейцев.

Только через несколько дней пути корниловцы вновь встретились лицом к лицу с противником. Произошло это 10 марта при переправе через реку Белую.

Генерал Деникин писал: «За корниловцами успели переправиться только партизаны и чехословаки. Именно они и приняли на себя основной удар противника. С тыла накрыла артиллерия, разрывом снаряда опрокинута повозка генерала Алексеева, убит его кучер. Обоз переправляется, но не знает, что идёт как раз навстречу наступающим большевистским цепям. Чехословаки расстреляли все патроны и постепенно ударяются в бега. Их командир капитан Немечек сначала пытался образумить земляков уговорами, затем кулаками, а потом просто сел на землю:

Положение спас Юнкерский батальон – вчерашние гимназисты бесстрашно бросились в штыковую атаку на превосходящие силы противника. В итоге большевики, испугавшись, что не оценили численности противника, решили отступить.

Наконец 14 марта Добровольческая армия достигли аула Шенджи, где корниловцев ждал полковник Покровский со своим войском.

Уже на следующий день, объединив усилия, белые взяли штурмом станицу Новодмитриевскую. Затем добровольцы атаковали станицу Георгие-Афипскую, где находились склады вооружения Красной армии под охраной 5 тысяч солдат.

Бой был тяжёлым, но станицу взяли.

И путь на Екатеринодар был открыт.

Знак за 1-й Кубанский (Ледяной) поход

Смерть Корнилова

27 марта начался штурм города. И сразу же корниловцы попали под шквальный огонь. Погиб командир Корниловского полка подполковник Неженцев.

Три дня добровольцы днём и ночью упорно продвигались вперёд, очищая дом за домом. Но отчаянно дрались и красные.

Наконец через три дня боев на военном совете у генерала Корнилова были оглашены потери: в Партизанском полку осталось менее 300 штыков, в Офицерском – ещё меньше, раненых – более полутора тысяч. Армия сражается уже на пределе своих возможностей, казаки разбредаются по домам, боеприпасов практически нет.

В итоге Корнилов принял решение дать войскам день отдыха, перегруппировать силы, а 1-го апреля идти в последнюю отчаянную атаку. И решил сам вести армию на штурм:

– Наденьте чистое бельё, у кого есть. Екатеринодара не возьмём, а если и возьмём, то погибнем.

Но штурм так и не начался. При очередном артиллерийском обстреле фермы, где расположился штаб Корнилова, один из снарядов влетел в комнату генерала. Корнилов погиб практически мгновенно.

Деникин писал, что смерть командующего хотели скрыть от армии хотя бы до вечера. Тщетно – весть о смерти Корнилова моментально распространилась среди бойцов. Солдаты и офицеры, прошедшие огонь и воду, плакали навзрыд…

На следующий день тела генерала Корнилова и его друга полковника Митрофана Неженцева отвезли в станицу Елизаветинскую. Похороны прошли тайно: чтобы уберечь останки от глумления, на могилах не стали ставить крестов, более того – сами могилы сровняли с землей.

Но все усилия оказались напрасными. Уже на следующий день в Елизаветинскую ворвались солдаты красного Темрюкского полка. В станице красные обнаружили полевой госпиталь с тяжелоранеными: уходя, белые оставили 64 «лежачих» раненых, которые не смогли бы пережить эвакуацию, дав врачу солидную сумму денег на подкуп большевиков. Но деньги не помогли – большевики забили прикладами одного больного за другим, допытываясь о «зарытых буржуями сокровищах». Вскоре могила генерала была найдена.

Труп генерала выкопали и перевезли в Екатеринодар. На соборной площади сбросили тело с повозки на мостовую. Пьяная солдатская толпа била и топтала его ногами. С трупа сорвали одежду, голое тело покойника повесили на дереве. Веревка оборвалась, и толпа снова глумилась над уже бесформенной массой. Наконец труп перевезли на городскую бойню, где останки сожгли.

Лавр Корнилов

Отступление

Гибель Корнилова довершила моральный надлом белых. Генерал Деникин, приняв командование Добровольческой армией, принял решение уводить армию из-под удара.

После захода солнца войска скрытно снялись с позиций и пошли на север – в полную неизвестность. Как позже писал сам Деникин, это был один из самых трудных дней. После неудачного штурма, отступления, потерь люди теряли самообладание. Впервые у офицеров появилась паника.

С рассветом колонна вышла к железной дороге, которую охранял полк красноармейцев. По дороге курсировал бронепоезд.

И вновь ситуацию спас генерал Марков, шедший во главе колонны. Он заметил отдалённый огонёк в степи – это было окно в будке стрелочника. С тремя опытными разведчиками генерал отправился на разведку. Узнав от дорожного сторожа, что на станции находятся два эшелона красногвардейцев с бронированным поездом, Марков, выдав себя за сторожа, позвонил большевикам, дежурившим на станции Медведовской, и заверил, что на посту все спокойно. Тем не менее кто-то из красных комиссаров, удивлённый неожиданным ночным звонком, решил для верности послать к переезду бронепоезд.

Колонны с остатками Добровольческой армии уже подходили к переезду, когда из рассветного тумана показалась громада бронепоезда.

Марков с нагайкой в руке бросился к паровозу:

– Поезд, стоять! Раздавишь, сукин сын! Разве не видишь, что свои?!

Ошеломлённый машинист затормозил, и Марков тотчас зашвырнул в кабину паровоза гранату. Сидевшие в бронепоезде солдаты, почуяв неладное, забаррикадировались изнутри и приготовились отстреливаться, но было уже поздно: опытные марковцы, моментально вычислив «слепые секторы» бронепоезда, пошли на штурм вагонов. Большевики упорно защищались, но были перебиты.

Тем временем Кубанский стрелковый полк атаковал станцию, выбив отряд красных.

Это был последний бой Ледяного похода.

Н. Самокиш. Ледяной поход

Пока большевистские газеты захлебывалась восторгом по поводу «разгрома и ликвидации белогвардейских банд, рассеянных по Северному Кавказу», Добровольческая армия, петляя между дорогами и железнодорожными ветками, уходила прочь, запутывая следы. В армию потекли кубанцы, пополняя ряды выбывших. В станицах их встречали уже как старых знакомых.

Роман Гуль писал: «В Успенской встречаем мы Вербное воскресенье. В большой церкви – служба. Все – с вербами и свечами. Храм полон, больше раненых. Впереди, к алтарю – Деникин с белым Георгием на шее, Марков, Романовский, Родзянко… В разговорах на паперти узнаём, что приехала с Дону делегация, зовут туда, что донские казаки восстали против большевиков и уже очистили часть области.

Все радостны. Неожиданный просвет! Едем на Дон, а там теперь сами казаки поднялись! Какая сила!»

В середине апреля Добровольческая армия, прорвавшись через неприятельское кольцо, расположились в двух больших станицах Донской области — в Мечетинской и Егорлыкской к юго-востоку от Ростова. Здесь Деникин решил дать армии временный отдых и, разобравшись в создавшейся обстановке, принять решение о дальнейших действиях. Уже в эмиграции он вспоминал, что во второй половине 1918 года белые так и не смогли воспользоваться благоприятной ситуацией для решительного наступления на красных.

Виной этому была германская армия.

Пока добровольцы воевали на Кубани, практически оторванные от внешнего мира, они и не знали, что после заключения Брест-Литовского мира немцы заняли Украину, Крым и вплотную подошли к Донской области.

Известие о продвижении немцев в глубь страны ошеломило Деникина.

«Малочисленная армия, почти лишённая боевых припасов, становилась лицом к лицу одновременно с двумя враждующими факторами – советской властью и немецким нашествием, – писал он. – Должен сказать откровенно, что серьёзный удар в тыл большевистских войск, которые преграждали путь нашествию немцев на Кавказ, не входил тогда в мои намерения. Извращенная донельзя русская действительность рядила иной раз разбойников и предателей в покровы русской национальной идеи…»

ЛЕДЯНОЙ (ПЕРВЫЙ КУБАНСКИЙ) ПОХОД, поход белой Добровольческой армии на Кубань в феврале-мае 1918.

Созданная в конце 1917 на Дону для борьбы с большевиками Добровольческая армия оказалась в январе 1918 в сложном положении ввиду успешного наступление красных на основные центры ее дислокации, Новочеркасск и Ростов-на-Дону, и отсутствия широкой поддержки среди донского казачества. В этих условиях руководители Добровольческой армии генералы М.В.Алексеев и Л.Г.Корнилов решили отвести ее на юг, в Екатеринодар (совр. Краснодар), надеясь поднять антибольшевистское восстание кубанского казачества и северо-кавказских народов и сделать Кубань базой для дальнейших военных операций. Первоначально планировалось доставить армию в Екатеринодар по железной дороге, предварительно выбив красных со станции Тихорецкая. С этой целью все силы Добровольческой армии в конце января 1918 были сконцентрированы в Ростове-на-Дону. Однако после захвата 14 февраля большевиками Батайска железнодорожное сообщение с Кубанью оказалось прерванным. К середине февраля возникла угроза окружения Ростова красными с юга и запада, и командование Добровольческой армии приняло решение о немедленном выступлении.

К началу похода Добровольческая армия насчитывала 3423 человека (36 генералов, 2320 офицеров, 437 юнкеров, 630 рядовых); медицинская служба состояла из 24 врачей и 122 сестер милосердия; к ним примкнули также 118 гражданских беженцев (в том числе ряд депутатов Государственной Думы и ее председатель М.В.Родзянко). Поход начался 22 февраля 1918, когда Добровольческая армия переправилась на левый берег Дона и остановилась в станице Ольгинская. Здесь она была реорганизована в три пехотных полка (Сводно-Офицерский, Корниловский ударный и Партизанский); в ее состав также входили юнкерский батальон, один артиллерийский (10 орудий) и два кавалерийских дивизиона. 25 февраля добровольцы двинулись на Екатеринодар в обход Кубанской степи: сначала они направились на юго-восток, через донские станицы Хомутовская, Кагальницкая, Мечетинская и Егорлыкская; достигнув Ставропольской губернии (село Лежанка), повернули на юго-запад, в Кубанскую область; миновав станицы Плотская, Ивановская и Веселая, пересекли у станции Ново-Леушковская железнодорожную ветку Ростов-Тихорецкая; пройдя Ираклиевскую, Березанскую, Журавскую, Выселки и Кореновскую, спустились на юг к Усть-Лабинской и вышли к реке Кубань. На всем пути им приходилось вступать в жестокие схватки с превосходящими по численности отрядами красных и терпеть многочисленные лишения. Поход проходил в тяжелых погодных условиях (частные перепады температур, ночные заморозки, сильные ветры) – отсюда его название «Ледяной».

Занятие большевиками Екатеринодара 14 марта 1918 значительно осложнило положение Добровольческой армии; перед ней встала новая задача – попытаться взять город штурмом. Чтобы ввести противника в заблуждение, командование решило обойти Екатеринодар с юга. Миновав адыгейские аулы и станицу Калужскую, добровольцы достигли 17 марта станицы Новодмитриевской, где соединились с воинскими формированиями бежавшего из Екатеринодара Кубанского краевого правительства; в результате численность Добровольческой армии возросла до 6000 штыков и сабель, из которых были сформированы три бригады; количество орудий увеличилось вдвое.

9 апреля 1918 добровольцы неожиданно для большевиков переправились через реку Кубань у станицы Елизаветинская в нескольких километрах к западу от Екатеринодара. Не произведя необходимой разведки, Корнилов начал штурм города, который защищала двадцатитысячная Юго-Восточная армия красных. Все отчаянные атаки белых были отбиты. Их потери составили около четырехсот убитых и полутора тысяч раненых. 13 апреля (по н.ст.) во время артиллерийского обстрела погиб Корнилов. Сменивший его на посту командующего генерал Деникин принял единственно возможное решение об отступлении. Двинув армию на север через станицы Медведовская, Дядьковская и Бекетовская, он сумел вывести ее из-под прямых ударов противника. Пройдя станицу Бейсугскую, добровольцы повернули на восток, добрались до Ильинской, пересекли железную дорогу Царицын-Тихорецкая и вышли к 12 мая на юг Донской области в район станиц Мечетинская, Егорлыкская и Гуляй-Борисовка, где и закончился их поход.

Ледяной поход, продолжавшийся восемьдесят дней (за которые было пройдено 1400 км пути), не достиг ни своих политических, ни стратегических целей: он не вызвал массового антибольшевистского движения казаков; добровольцы не смогли превратить Кубань в свою базу. В то же время, несмотря на потери, они сумели сохранить Добровольческую армию как боеспособную силу и как организующий центр Белого движения на юге России.

Иван Кривушин

О Ледяном походе не рассказывали в школах, особенно в советское время, но оставить без внимания эти страницы российской истории значило бы закрыть глаза на события, показавшие силу духа, патриотизм и талант воинов белого движения, тех, кто боролся за свою Родину. С похода на Кубань началась история Добровольческой армии.

1917 год и начало создания Добровольческой армии

Начало 1917 года принесло Российской империи много потрясений и перемен, на фоне событий Первой Мировой войны и отсутствия сильной власти в стране среди армейского командования стали возникать идеи о введении военной диктатуры. Человеком, стремившимся навести строгий порядок в вооруженных силах и ввести строжайшую дисциплину, которая позволила бы сохранить ресурсы страны для борьбы с внешней угрозой, стал генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов.

Еще в августе 1917 года он инициировал так называемое Корниловское выступление – воспользовавшись положением Верховного Главнокомандующего генерал сделал попытку навязать Временному правительству и его министру-председателю Александру Керенскому свою программу действий. Начинание не было поддержано, и выступление обернулось тюремным заключением в городе Быхове Могилевской губернии – впрочем, весьма условным. Заключение Корнилов отбывал вместе с другими офицерами-союзниками, и именно тогда возник план создания армии, впоследствии получившей название Добровольческой.

После переворота 25 октября генерал Духонин, ставший Верховным Главнокомандующим после бегства Керенского, направил в Быхово, где содержались корниловцы, телеграмму с рекомендацией срочно уходить к Дону – во избежание расправы большевиков. На Дону офицеры рассчитывали заручиться поддержкой казачества и начать борьбу с большевиками.
Перед своим отъездом Генерал Корнилов отправил генералу Духонину телеграмму: «Доношу вам, что сегодня покинул Быхов и отправляюсь на Дон, чтобы там снова начать хотя бы рядовым бойцом беспощадную борьбу с поработителями Родины» . В начале декабря Корнилов уже был в Новочеркасске.

Движение к Екатеринодару

Еще ранее, 15 ноября 1917 года, генерал Алексеев, бывший Верховный главнокомандующий и бывший руководитель штаба Ставки командования, опубликовал воззвание, где призывал всех, кто не признал новую власть, бежать на Дон. Началось создание Добровольческой армии, которая уже в ноябре, когда в Ростове прошло восстание большевиков, показала свою силу и отвагу в боях. Когда стало ясно, что советское движение на Дону набирает обороты, командованием Добровольческой армии было принято решение уходить к Екатеринодару, главному городу Кубани – нынешнему Краснодару.

Так начался первый Кубанский поход армии, возглавил которую генерал Корнилов. Малочисленные войска назывались армией потому, что считали себя наследницей, преемницей Русской армии. В состав участников похода на тот момент входило около четырех тысяч человек, включая 122 сестры милосердия. Продвижение в сторону Екатеринодара сопровождалось постоянными стычками и боями с подразделениями Красной Армии. Офицеры, принимавшие участие в походе, вспоминали, что никогда перевес численности противника не был менее чем 6-10 раз, армия постоянно находилась в кольце войск большевиков. Тем не менее, армия продолжала путь – сопровождаемая уверенностью в правильности борьбы за будущее страны, вдохновляемая Корниловым, в ожидании помощи от казачьих войск Кубани.

Между тем стало известно о захвате Красной Армией Екатеринодара в марте 1918 года. Корнилов решил уйти на юг, в горы, где армия сможет получить отдых в горных селениях. Март в том году был крайне холодным: проливные дожди сменялись морозами, от чего, по воспоминаниям участников похода, по вечерам приходилось штыками снимать ледяную корку с раненых, лежащих на телегах. В горах температура опускалась до 20 градусов ниже нуля, начались снегопады. Собственно, и название похода, как считается, закрепилось благодаря одной из сестер милосердия, якобы однажды она сказала генералу Маркову – «Это настоящий ледяной поход!».

Генерал Сергей Леонидович Марков, «шпага генерала Корнилова», был одним из лидеров движения и весьма харизматичной фигурой в Добровольческой армии. Победы добровольцев над войсками большевиков и современники, и историки часто приписывают личной отваге генерала, его умению применять тактическое мастерство в сложных условиях и при многократном превосходстве сил противника.

Конец Ледяного похода

После заключения в марте 1918 года союза с формированиями Кубанского правительства численность Добровольческой армии увеличилась до 6000 человек, и корниловцы повернули обратно к Екатеринодару - несмотря на то, что его защищали 20-тысячные войска Красной армии. С 27 марта начался штурм города, при котором генерал Корнилов был убит случайной гранатой. Командование принял генерал Деникин, которому благодаря все тому же Маркову удалось отвести армию за Дон и таким образом сохранить ее. К концу апреля 1918 года армия вышла на юг Донской области и поход был окончен. Корниловцы, таким образом, описали «восьмерку», и при формальном отсутствии побед на силами Красной Армии все же воспринимали поход как триумф – именно тогда оформилось ядро будущего белого движения.
Екатеринодар был взят во время Второго Кубанского похода в августе 1918 года, в этом же походе погиб генерал Марков.

За участие в Ледяном походе выдавался знак, ценившийся участниками белого движения крайне высоко – серебряный терновый венец с серебряным мечом, на Георгиевской ленте с розеткой цветов. Сами же участники именовали себя первопоходниками - поскольку именно эта операция положила начало формированию армии на юге страны.
Среди первопоходников были Евгений Шварц, будущий писатель, поэт и драматург, и Сергей Эфрон, муж Марины Цветаевой. В марте 1918 года она написала цикл стихотворений «Дон», посвященный белой гвардии:
«Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Белым видением тает, тает…
Старого мира – последний сон:
Молодость – Доблесть – Вандея – Дон».

Поражение белогвардейцев в Гражданской войне изменило судьбы тех, кто уцелел - многим фоицерам и их семьям пришлось